Евгений Лукин - Приблудные

Мурыгин поперхнулся.

— Н-ну… чудо… — осторожно прокашливаясь, выговорил он. — Чудо, согласись… сильно сказано… Если чудо, сюда бы архиерей приехал… а не ментовка… Или ты имеешь в виду чудо природы?

— Это не я имею в виду, это ты имеешь в виду, — сварливо уточнил Костик. — И природа, дружок, на мелочи не разменивается. Если уж шандарахнет, то в глобальном масштабе. А здесь триста метров: от овражка до рощи… Делянка.

Последнее слово почему-то поразило обоих. Хм… Делянка.

Хотели оглядеться, но тут случилось нечто странное. Как будто огромный язык нежно и шершаво лизнул спину Мурыгину. Сверху вниз. Сквозь одежду. От неожиданности Сергей Арсентьевич чуть было стопку не выронил.

— Что с тобой? — не понял Костик. А мгновение спустя сам резко выпрямил позвоночник, вытаращил глаза. Надо полагать, и его лизнуло.

Окрестность по-прежнему была безлюдна. Нигде никого. Над пригретой солнышком землей дрожал мартовский воздух. Поначалу обоим померещилось, будто над соседним бугорком дрожание меж древесными стволами сгустилось, обрело едва уловимый золотистый оттенок, но лишь на секунду.

— Пошли отсюда, — сипло сказал Мурыгин. — Что-то мне здесь разонравилось…

Костик посмотрел на вскрытую банку консервов.

— В руках понесешь, — бросил Мурыгин. — Или лучше кошкам оставь, в городе другую купим…

Костик стремительно приходил в себя. Испитую физию перекосило шалой улыбкой.

— Что это было-то? — окончательно опомнившись, спросил он и пошевелил плечами, словно пытаясь оживить ощущение.

— Вставай, пошли, говорю! — Мурыгин вскочил.

— Не пойду… — ухмыльнулся Костик. — Интересно даже… Да хорош дергаться, Серый! Вон и собрание ваше кончилось — люди идут…

Действительно, на краю овражка обозначились первые дачники. Их появление малость успокоило Мурыгина. Если накроет чем-нибудь аномальным, то всех сразу. Поколебавшись, снова присел на край пня, относительно твердой рукой наполнил стопки.

Странно. Вроде приняли всего по двадцать капель, а такое впечатление, что захмелели. Нахлынула беззаботность.

— Знаешь, на что это похоже? — внезапно сказал Костик. — Сидит кошка, на солнце греется. А ты наклонился и погладил мимоходом, а?

— Ты про… — Мурыгин не договорил и тоже пошевелил плечами. — И что из этого следует?

— А из этого следует, друг ты мой единственный, — с загадочным алкоголическим мерцанием в глазах промолвил Костик, — что кому-то мы здесь с тобой симпатичны…

— Как-то странно даже слышать от Константина Стоеростина, — язвительно отвечал ему Мурыгин, — столь скороспелые суждения… Давай-ка лучше выпьем.

Они выпили.

— Вот полюбуйтесь! — послышался невдалеке исполненный страдания женский голос.

Сотрапезники обернулись. В десятке шагов от них стояла Раиса Леонидовна Мурыгина — олицетворенная беззащитность. Обиженно сложенные губешки, пухлые щечки, растерянно распахнутые глаза. И, будьте уверены, с тем же несчастным, чтобы не сказать, жертвенным видом оберет, пустит по миру и останется во всем перед собой права.

Самое печальное, что Раису Леонидовну сопровождал господин полицейский. Лицо его, правда, служебным рвением не дышало, напротив, читалось на нем откровенное нежелание задерживать посреди чиста поля двух алкашей и везти их за тридевять земель в тридесятый участок.

— Так, — хмуро известил он. — Минута на сборы — и бегом отсюда. Здесь частная территория.

— То есть как бегом? — ахнула владелица. — И все?

Интересно, чего бы ей хотелось в идеале? Расстрела на месте?

— Без вопросов, командир! — истово заверил Мурыгин, спешно завинчивая бутылку. — Частная — значит, частная. Уходим по-быстрому…

Уложившись в полминуты, он застегнул сумку. Из сервировки на обширном пне осталась лишь свежевскрытая консервная банка. Для кошек.

— Лейтенант… — прозвучало вдруг словно бы из-под земли, и все чуть не вздрогнули. Это заговорил Костик Стоеростин. — Лейтенант… — глядя прямо в глаза, проникновенным, пробирающим до сердца голосом продолжал он. — Пора выбирать, лейтенант… С кем ты? С пролетариатом или с его угнетателями…

Мурыгин зажмурился и мысленно застонал. Ну не мог, не мог так поплыть Костик с двух малых стопок! И водка была не паленой — в минимаркете куплена!.. Видимо, сказалось отравление свежим воздухом.

— Россия гибнет, лейтенант… И если не ты, то кто?

Глаза Раисы Леонидовны сияли нежностью. Лейтенант заметно помрачнел. Кажется, хочешь не хочешь, а придется брать.

— Как ты мог? — вопрошал невменяемый Костик. — Как ты мог, лейтенант, пойти в услужение олигархам? Ты, сын трудового народа!..

Кое-кто из бродящих по округе дачников, заслышав исполненный правоты голос, встрепенулся и со всех ног заспешил к мурыгинскому участку. Пора было кончать комедию. Господин полицейский стиснул зубы и, подойдя к сидящему Стоеростину, крепко взял за локоть. Рывком поднял на ноги.

— Так, да? — сказал тот. — Ну бери! Веди в каземат! Всех не перевешаешь!.. — И загорланил, озорник: — Орленок, орленок, взлети выше солнца…

Как он при таких его проделках и закидонах ухитрился остаться живым в течение последних двадцати лет — загадка.

Умб!..

Взрыва не было — ни вспышки, ни грохота, — а вот взрывная волна была. Мурыгина приподняло и бросило на покатый земляной бугорок, слава богу, прогревшийся на солнышке и, стало быть, относительно мягкий.

Секунду лежал в ошеломлении, не зная, что и подумать. Привскинулся, огляделся. Стоячих на пустыре не наблюдалось — то ли их тоже сшибло, то ли сами залегли с перепугу. Изумленная тишина длилась еще мгновения три. Затем истошный женский визг — и все кинулись кто куда.

Мурыгин вскочил и побежал вслед за Костиком.

Они едва не проломили осиновую рощу насквозь. Не так был страшен сам катаклизм, как последовавшая за ним всеобщая паника. К счастью, сунулись в такие дебри, что волей-неволей пришлось остановиться.

— Вот это нас шуганули… — хрипло выдохнул Костик, обессиленно ухватясь за древесный ствол.

Глаза у него были очумелые, но, кажется, вполне уже трезвые.

— Идиот… — не менее хрипло отозвался Мурыгин и, согнувшись, уперся ладонями в проседающие колени. — Ты чего на лейтеху попер?..

— Я?.. — изумился Костик. — Ну извините!.. — Привалился к стволу спиной и с блаженством на физии ополз наземь. — Слушай… Но как он нас, а?..

— Кто «он»?..

— Ну, этот… чья теперь делянка…

Мурыгин даже задыхаться перестал.

— Так… — вымолвил он, присаживаясь на корточки, поскольку прошлогодняя палая листва была еще сильно влажной. — Та-ак… Вот, значит, как мы заговорили… А кто мне вчера голову морочил? Дело рук человеческих…