Джон Кристофер - Долгая зима

– Не буду, – пообещала она.

– Нет, просто писаная красавица, – не унимался Дэвид. – Ты согласна, Мадди? – Он перевел взгляд на Эндрю. – Я немного балуюсь цветной фотографией. Вот бы запечатлеть вашу жену! Не возражаете?

– Конечно, нет, – со смехом ответил Эндрю. – Ей придется раздеться прямо здесь, или у вас наверху есть студия?

Дэвид расхохотался:

– Я ограничиваюсь лицами. Взгляните – портрет Мадди. Моя работа.

Эндрю подошел поближе, чтобы разглядеть фотографию.

Мадлен была снята в профиль, с чуть повернутой головой, на фоне чего-то расплывчатого, в коричневатых тонах. Даже такая искусная работа не смогла сделать ее ни красивой, ни даже просто хорошенькой, однако портрет выхватил изысканность отдельных черточек ее облика – лба, подбородка, нежной линии шеи; Эндрю вынужден был отметить про себя, сравнивая фотографию с оригиналом, что последний обладает всеми этими достоинствами в полной мере.

– Да, – сказал он, – запечатлейте, сделайте одолжение. Только не забудьте дать один экземпляр мне.

– Непременно, – ответил Дэвид. – Так, что мы пьем? «Тичерс», «Хейг»? Джин, водка? Кажется, с прошлого Рождества у нас осталось немного шерри.

Кэрол уговорила Мадлен провести ее по дому, и мужчины остались одни. Девушка, впустившая гостей в дом, внесла серебряный сосуд с орешками и поставила его на миниатюрный столик. Дождавшись ее ухода, Эндрю сказал:

– До чего розовощекая девушка!

– Результат жизни в высокогорье, – ответил Дэвид. – Она из деревушки в Итальянских Альпах. Заберитесь на высоту полутора тысяч метров – и вы станете таким же.

Разрыв мелких капиллярных сосудов – то ли от пониженного давления, то ли от зимнего холода. Возможно, от того и другого одновременно.

– Да, да, я вспоминаю, как много видел горящих лиц в Зерматте.

– Конечно. Приятная особа, вам не кажется?

Эндрю кивнул:

– Вполне.

– И соблазнительная. Если бы не ее простодушная католическая добродетель, пока еще, по-моему, не подвергшаяся порче, ее присутствие было бы обременительным для Мадди.

Речь Картвелла отличалась откровенностью, заставившей Эндрю пересмотреть свое первоначальное впечатление. Он мысленно перебрал в памяти знакомых, которые уделяли бы женщинам столь неприкрытое внимание, как Дэвид – Кэрол, хотя бы только на словах; нет, развратники действуют не так прямо, предпочитая обходные маневры. Однако замечание Дэвида в адрес гувернантки, в особенности его тон, вынудили Эндрю присмотреться к нему повнимательнее.

Отчасти для того, чтобы не поддерживать нового поворота беседы, отчасти в порядке вызова он молвил:

– Мадлен показалась мне очень милой.

– Еще бы! – согласился Дэвид. – Прямо не знаю, как ей удается меня выносить.

Та же тема всплыла неделю-другую спустя, когда мужчины встретились, чтобы хлебнуть пива за ленчем. К этому времени Картвеллы уже успели нанести ответный визит Лидонам в Далидж; состоялся также совместный поход в театр. Все указывало на то, что общению предстоит стать тесным. Дэвид достаточно нравился Эндрю и в смешанной компании, однако в отсутствие женщин он преображался: успокаивался, забывал о напыщенных речах. Пока они попеременно подносили ко рту тяжелые кружки, возвышающиеся на сверкающей дубовой стойке, Эндрю подумал, удивляясь собственной мысли: этот человек мог бы стать его другом. Подобное чувство ни разу не посещало его за последние десять лет. Со времени женитьбы он познакомился со многими людьми, но ни с кем не подружился.

– Мне нравится этот паб, – сказал Дэвид. – Потому, наверное, что здесь за стойкой всегда стоит мужчина, а не женщина.

– А чем тебе не угодили барменши?

Картвелл усмехнулся:

– Мадди зовет это атавизмом. Древняя, глубоко гнездящаяся потребность время от времени ускользать от женского пола. В любом из нас сидит вольный каменщик.

– В общем-то да. Хотя не могу сказать, что недоволен, когда женская рука наливает мне пива.

– Мой протест чрезмерен? Что ж, ты прав. Чаще всего я не могу устоять перед женскими чарами; отсюда и потребность в передышках.

В его признании не было слышно ни печали, ни хвастовства.

– Бывают мании похуже, – сказал Эндрю.

– Похуже, но не сильнее. Хочешь пообедать как следует или просто перекусить? У них тут сносные сосиски.

– Вот и отлично.

Дэвид подозвал бармена и заказал сосиски и булочки с маслом. Удостоверившись, что их кружки почти пусты, он добавил:

– И еще по пиву. – Он полез в карман за мелочью. – Все перерастает в привычку – тошнота, суета, все. Спустя год после того, как я пристрастился к пиву, я уже не мог переносить его вида. Сохранилось только стремление не отставать от других парней. Даже потом, когда я стал более выносливым, с меня всегда хватало одной пинты. Однако со временем мне стал нравиться этот вкус. Теперь я даже не замечаю, как пиво льется в желудок.

– Вот тут позволь тебе возразить. Конечно, многое утратило былое очарование, но глоток доброго пива – совсем другое дело!

Дэвид неожиданно расплылся в улыбке:

– Неплохие у них тут запасы, верно? Ладно, не обращай внимание на разочарованное бурчание, свойственное людям не первой молодости. Слишком много удовольствий и так мало озарений.

– Это ко мне подходит.

– И ко мне. В том-то и беда.

Выпивать на пару в середине дня два-три раза в неделю стало для них привычным. Кроме того, время от времени Дэвид затаскивал его к себе на Денхэм-Кресент, чтобы пропустить еще по рюмочке, а то и закусить. Обычно это происходило по вторникам и пятницам, когда транслировали «На сон грядущий». Сперва Эндрю беспокоился, не будет ли Кэрол возражать. Но стоило ему заикнуться об этом с нотками покаяния в голосе, как он услыхал:

– Господи, Энди, чего ради я стану возражать? Мне нравятся Картвеллы. – Она улыбнулась. – И я не буду подозревать, что ты ухаживаешь за Мадлен.

Настал его черед улыбнуться.

– Нет. Это весьма маловероятно.

– Разве что совсем чуть-чуть…

Минула еще неделя, и Дэвид, встретившись с Эндрю за ленчем в пятницу, сказал:

– Ты собирался заскочить вечерком, да?

– Если я приглашен.

– А что, тебе непременно подавай открытку с монограммой? Понимаешь, меня самого не будет.

– Что ж, тогда в другой раз.

– Нет, – сказал Дэвид, – ты должен прийти. Мадди будет тебя ждать.

– Если окажусь поблизости, загляну.

– Мне бы хотелось, чтобы ты обязательно зашел, – настаивал Дэвид.

– Это так важно? – удивился Эндрю.

– Дело в том, что моя вечерняя задержка – непредвиденное осложнение. Твое присутствие поможет ей взбодриться.