Джеймс Кори - Боги Риска

Хатч изображал из себя тогда что — то вроде ученого. В течение многих месяцев Дэвид думал, что тот был независимым наставником; вид нанятого преподавателя, которого могла бы привлечь семья, если бы их дети отставали в учебе. У Дэвида все еще было семь раундов лабораторных работ, перед его определением на должность, таким образом, он не думал слишком много о Хатче. Он только что стал вникать в суматоху Нижнего университета, чувствуя себя ничтожной частицей среди тысяч или как минимум сотен других.

Оглядываясь назад, Дэвид понимал теперь почему Хатч проверял его. Это началось просьбы о безобидной маленькой услуге — сказать кому-то, кто сидел за столом с Дэвидом, что Хатч искал ее, дать Хатчу несколько грамм некоторого не отслеживаемого реактива, придержать коробку для него в течении ночи. Это было вещами, которые Дэвид мог сделать легко, и таким образом, он их сделал. Каждый раз Хатч хвалил его или платил ему небольшие деньги. Дэвид начал замечать людей, которых Хатч знал — симпатичные девочки и жестко выглядящие парни. Несколько из преподавателей низшего звена знали Хатча в лицо, и если они не были слишком дружелюбны по отношению к нему, то они были, по крайней мере, почтительны.

Не было ни разу, когда Дэвид пересекся с кем-то, кто варил смеси для Хатча. Он был вовлечен в это так гладко, что Дэвид даже ине осознал, как это случилось.

Фактически, он делает параллельные проекты для хатча без оплаты. Он не мог потратить деньги ни на что слишком экстравагантное из страха, что его родители зададутся вопросами. Таким образом, он использовал деньги тут и там — немного на подарок для Лили, или на ланч для других студентов за его столом, или на случайную покупку, которую он мог объяснить. По большей части деньги просто лежали на счету, подрастая медленно в течение долгого времени.

Деньги не были драгоценны, потому что это были деньги. Они были драгоценны, потому что это было секретом, и это был его секрет.

Если бы у него было собственное жилье или он переехал бы в студенческое жилье в Salton, у него было бы больше свободы. Деньги Хатча могли бы купить ему первоклассный игровой деск или лучший гардероб. Он мог бы водить Лили на необычные ужины, не имея необходимости объяснять, где он был или с кем он был. Рабочая нагрузка была бы более тяжелой, особенно если бы он стал жить в медицинском районе или районе развития. Он слышал истории о студентах первого года в группах разработчиков, которые проводили пятидесятишести часовые смены без сна. Выкраивание еще шести часов после этого для Хатча могло бы быть трудным, но он будет волноваться об этом потом, когда он окажется там. У него были более непосредственные проблемы.

Транспортные автобусы были старыми, хрипящими электрическими телегами, некоторые из них были сделаны два поколения назад. Трансмиссия размещенная под ним трещала, колеса из прорезиненной пены, хлюпали на разрывах. Дэвид горбился, пытаясь втянуть локти ближе к телу. Вокруг него другие пассажиры выглядели скучающими или беспокойными. Система была все еще закрыта, его ручной терминал был ограничен в работе только внутренней памятью. Он проверял его каждые несколько секунд только, чтобы чувствовать, что у него было что делать. Они медленно проезжали мимо широких коридоров. Каналы и трубы были как сердечно-сосудистая система какого — то огромного планетарного чудовища.

Казалось, что коридор длится вечно, даже при том, что расстояние между Мартинезтауном и Breach Candy составляло не больше чем сорок километров.

Он, как предполагалось, должен был быть в своих лабораториях в Нижнем университете. Даже если весь общественный транспорт был остановлен, это была не больше чем получасовая прогулка оттуда домой. Дэвид полагал, что мог бы утверждать, что был занят чем-то, что заняло больше времени, чем он ожидал. За исключением того, что оправдание, которое он давал, чтобы покрыть дополнительное время, было временем, которое он потратил на варку для Хатча. Его мать уже начала задаваться вопросом в своем стиле бездоказательных обвинении без конфронтации, не терял ли он внимание к своей работе. Если бы они узнали, что его не было в университете, это было бы плохо.

Если бы они узнали, почему, это было бы апокалиптично. Дэвид сжал кулаки и и пожелал автобусу, чтобы тот шел быстрее.

Легко было думать о Нова Лондоне, как о чем-то всегда существовавшем вдоль этих линий метро, но правда была в том, что поколения колонистов и терраформировщиков создали сеть тоннелей под безвоздушной вечной мерзлотой Марса. Целые комплексы оригинальных тоннелей прошли по дикой целине и только с помощью атмосферы, и высокой температуры смогли они пробиться в плоть планеты. Транспортные переходы соединялись с техническми коридорами электриков. Были короткие пути, и водитель автобуса знал их. Как раз тогда, когда Дэвид готов был заплакать от расстройства, он увидел край парка Levantine и самый северный край Breach Candy. Автобус шел быстрее, чем он мог дойти пешком, но само осознание того, где он находился, способность представить по карте путь домой, сделало его расстройство немного меньше. И страх возможно немного больше.

«Я не делал ничего плохого», сказал он себе. «Я был в своей лаборатории. Было предупреждение системы безопасности, и сеть упала. Я должен был закончить эксперимент, и вышло немного дольше, потому что все пытались узнать, что произошло. Это — все. Ничего другого».

Когда автобус остановился в пятый раз, он был настолько близко к дому, насколько это было возможно, Он неуклюже протиснулся в корридор, ведущий к их жилищу, склонив голову, ссутулившись, как будто защищаясь.

Его семья жила в серии восьми комнат, выбитых в камне, и облицованных текстурированой органикой. Ярко-коричневые бамбуковые полы и мягкие коричневые, как грибы стены. Освещение было из светодиодов, которые, как предполагают, соответствовали солнечному дню на Земле. Для Дэвида они были просто цветным освещением. В комнатах отдыха был слышен голос, читающий ленту новостей. Дэвид закрыл за собой дверь и прошел через кухню, стараясь не дышать.

Тетя Бобби была одна в своем логове. В любой другой семье она показалась бы огромной. Но среди Дреперов она была среднего роста, но спортивной и сильной. Она носила простую одежду свободного покроя, что-то среднее между свитером и пижамой, что-то скрывавшее форму ее тела. Она оторвала взгляд от видеопередачи, ее темные глаза встретились с ним, и убавила звук. На экране репортер говорил, искренне глядя в камеру. Позади него крановщик поднимал плиту феррокрита.

«Где папа?» спросил Дэвид.

«Застрял в Salton с твоей мамой», сказала Бобби. «На той линии было замыкание. Служба безопасности говорит, что поезда начнут двигаться приблизительно через десять часов, но твой отец сказал, что они, вероятно, снимут комнату и вернутся домой утром».