Евгений Гуляковский - Красное смещение

Положив дощечку на стол, Глеб приступил к осваиванию непривычной работы. Сплетя первые три ряда жгутиков, он решил проверить, не слишком ли толстым получается шнурок. Нужно было проверить, войдет ли он в отверстие ведь оно тоже уменьшилось вместе с иконой.

В тот момент, когда Глеб нагнулся к столу за дощечкой, в окне что-то звонко щелкнуло, и знакомый с Афгана звук заставил его рефлекторно броситься на пол.

Он лежал там неподвижно довольно долго, хорошо понимая, что забраться обратно в кресло будет для него совсем не просто. С другой стороны, он не мог ошибиться, это был звук летящей пули, хотя никакого выстрела он не слышал. Ему не хотелось приподниматься с пола и проверять, так ли это на самом деле — выстрел мог повториться…

В конце концов, слегка приподнявшись на руках и все время помня о том, что его голова не должна показаться в раме окна, он нащупал на столе образок, продел в него шнурок и, надев его на себя, почувствовал относительную безопасность. Эта вещь только что спасла ему жизнь…

Странно… Напротив его дома не было никаких высоких строений, ни одного подходящего места для позиции снайпера, разве что крыша углового здания на противоположной стороне улицы, но чтобы стрелять оттуда, нужна специальная винтовка с оптическим прицелом.

Если он не ошибся, то пуля, пролетев над его головой, должна была влепиться в противоположную стену. Повернувшись и все еще не поднимаясь с пола, он осмотрел стену и увидел аккуратное черное отверстие как раз на уровне головы сидящего человека.

Стараясь не слишком приподниматься, он пополз на руках к противоположной стене. Да, пуля была здесь. Красная кирпичная крошка усыпала пол под отверстием. Сомнений больше не оставалось. Его только что пытались хладнокровно и расчетливо убить. Для кого-то его икона представляла огромную ценность. Он почувствовал нарастающий гнев и горечь от собственного бессилия.

Извиваясь как уж, Глеб вернулся к креслу, не поднимаясь с пола, откатил его в угол, еще раз мысленно проверил, вышло ли кресло из зоны прицела, и лишь после этого позволил себе подтянуть к сиденью свою нижнюю безжизненную половину тела. Вернув способность к передвижению, он почувствовал себя несколько уверенней.

Может быть, стоит позвонить в милицию?

На секунду он представил, как это будет: усталый лейтенант, неохотно заполняющий протокол, нелепые казенные вопросы… Что-нибудь вроде: «Вы уверены, что стреляли именно в вас? У нас довольно часто постреливают, дети балуются, шальные пули иногда влетают в окна. Бывает, даже машины взрываются от этих шалостей. На вашем месте я бы не стал подавать официального заявления…»

В городе давно шла необъявленная война, порой не уступавшая по своей жестокости Афгану. Глеб почувствовал, как внутри у него все сжимается от бессильной ярости. Незадолго до попытки убийства официальные чиновники из ФИСКА перевернули вверх дном всю его квартиру, и он не был уверен в том, что эти два события не связаны между собой.

Никто ему не поможет, никакая милиция. И с неожиданной ясностью, от которой мурашки пробежали по коже, он понял: с той самой минуты, как он стал стражем книги, ему придется рассчитывать только на себя самого.

Он сидел, перебирая в голове все возможные варианты своих действий и в который уж раз проклиная собственную беспомощность, когда вновь коротко звякнул звонок у двери, и сразу же она распахнулась, пропуская новых непрошеных гостей. Сорванный после предыдущего визита замок беспомощно валялся возле двери.

На этот раз гости были в белых халатах.

Двое дюжих санитаров с носилками и третий, худой, в очках, с бегающими глазками, врач или что-то в этом роде. Он, казалось, был явно разочарован тем, что Глеб до сих пор еще жив, похоже, их послали ликвидировать следы после выстрела и спокойно так вынести труп из подъезда — никто бы и не заинтересовался, кого там волокут в машину под белой простыней, мало ли что сейчас происходит…

Однако «врач» тут же взял себя в руки и начал действовать сообразно с новыми обстоятельствами.

— Глеб Яровцев? Вам придется поехать с нами.

— С какой стати?

— Как инвалиду Афгана, вам должен быть обеспечен постоянный медицинский уход, нужно пройти осмотр в стационаре. Затем вы получите путевку в санаторий. У нас сейчас распределяют путевки между инвалидами.

— Я здоров. И никуда не собираюсь ехать.

— Очень жаль, что вы не хотите сотрудничать с нами. К сожалению, я все равно должен выполнять свои обязанности. Приступайте, — кивнул он санитарам, и в руках одного из них сразу же оказался шприц, который до этого тот, очевидно, прятал за спиной.

Их подвело инвалидное кресло. От калеки никто не ожидал серьезного сопротивления. Но Глеб, не желавший мириться с собственной беспомощностью, постоянными упражнениями превратил свои оставшиеся живыми мышцы в стальные пружины. У него и раньше были сильные руки, а сейчас он мог завязать в узел двухсантиметровый арматурный прут.

Афган научил его не церемониться с мерзавцами. Тот, что шел со шприцем, наткнувшись на прямой удар, направленный в нижнюю часть живота, беззвучно сложился пополам и выронил шприц.

Глеб успел его подхватить и свободной рукой резко крутанул колесо своего кресла, почти в ту же секунду оказавшись рядом со вторым санитаром.

Тот завизжал каким-то поросячьим визгом, когда Глеб вкатил ему в икру полную дозу той гадости, которой они собирались его попотчевать. Санитар еще пытался какое-то время сопротивляться, но, скованный стальными руками Глеба, быстро ослабел под действием лекарства.

Все произошло так стремительно, что третий, изображавший из себя врача, не успел сориентироваться в обстановке, и Глеб оказался у выходной двери раньше его.

Теперь «врач» затравленно озирался, время от времени бросая на инвалидное кресло взгляды, полные ужаса.

— Кто вас послал?

Врач, не отвечая, пятился к окну, и Глеб понимал, что не должен позволить ему достичь заветной цели. На улице наверняка осталась часть этой банды. У них могла быть установлена какая-то система сигнализации, и если те, снаружи, поймут, что здесь произошло, ему не дадут выбраться из дома.

Оба санитара неподвижно лежали на полу, врач тоже не представлял особой проблемы, если бы не желание Глеба получить от него хоть какую-то информацию. Он ничего не знал о своих врагах и собирался восполнить этот пробел.

Между ним и его противником находился письменный стол, на котором, совсем недавно (неужели это было только вчера?!) Глеб исследовал икону, в верхнем ящике остался лежать тяжелый душманский кинжал… В искусстве метать такие кинжалы во взводе не было ему равных.