Митчел Уилсон - Живи с молнией

Он упорно, но без всякого вдохновения работал над исследованием свойств жидкостей. Он никогда не смог бы получить Нобелевскую премию и даже не мечтал об этом - честолюбие его не мучило. Грубоватый тон так и сохранился у него на всю жизнь: зная, что это просто привычка, он считал, что и другие должны сразу понимать это. Жизнь профессору представлялась довольно простой, потому что всех людей на свете, кроме жены и нескольких верных друзей, он считал дураками, и что бы ни происходило, виною всему были они, а он был ни при чем.

Ему нужно было запаять еще два стеклянных прибора, и, бросив быстрый взгляд на непрошеного посетителя, он снова взялся за кислородную горелку, забыв, что темные очки лишают его лицо всякого выражения.

Эрик очутился здесь по весьма простой причине. Ключи, полученные от секретарши, казалось, шевелились у него в кармане, как живые, и он не мог удержаться от искушения испробовать их. На другой день после разговора с Фоксом он приехал в университетский городок, договорился о комнате в общежитии для аспирантов и сейчас же отправился в пустовавшее пока здание физического факультета. Массивная входная дверь была широко распахнута навстречу августовскому утру. Вокруг не было ни души, но Эрик, пробуя свой первый ключ, принял небрежный вид, чтобы никто не догадался о переполнявшей его жгучей радости и гордости. Ключ легко повернулся в замке. Теперь все здание принадлежало ему. Он улыбнулся.

Второй ключ - от лифта для педагогического персонала. Лифтер у студенческого лифта предложил Эрику поднять его на любой этаж, но Эрик не пожелал отказаться от своих привилегий, и лифтер подробно объяснил ему, как пользоваться лифтом. Эрик открыл дверцу собственным ключом и нажал кнопку самого верхнего этажа. Первый раз в жизни он имел дело с автоматическим лифтом, и чем выше он поднимался, тем сильнее охватывал его страх. Ему казалось, что кабина вот-вот ударится о верх шахты, трос порвется и он погибнет ужасной, преждевременной смертью; Но вот лифт замедлил ход, и Эрик вышел на семнадцатом этаже, словно высадившись на необитаемом острове. Второй ключ, без сомнения, обладал волшебной силой. Теперь Эрику принадлежали все этажи этого здания.

Двери лабораторий, кабинетов и аудиторий были заперты. Эрик решил спуститься пешком на третий этаж, где находилась аспирантская комната. Но на пятом этаже, как раз против лестницы, дверь какой-то лаборатории была настежь открыта, он заглянул туда и впервые в жизни увидел аппаратуру для научных исследований.

В лаборатории стоял полумрак - окна были завешены от солнца.

Вдруг Эрик вздрогнул: в полутьме раздалось пронзительное шипение и вспыхнул сноп ровного голубого пламени. Эрик узнал хоковскую кислородную горелку, употребляемую для запайки стекла. Затем появился обнаженный до пояса человек с седой головой, в темных очках, повернулся к Эрику спиной, и гудящее пламя стало лизать одну из стеклянных спиралей, подымавшихся вверх от самого пола.

Прибор, стоявший на полу посреди комнаты, был вышиной в половину человеческого роста и походил на замысловатое нагромождение лома. На бетонных цоколях стояли латунные камеры емкостью в галлон, с круглыми стеклянными окошками. Они соединялись между собою стержнями. Тут же виднелась простая деревянная доска со множеством вделанных в нее циферблатов. Целые связки проводов ползли вверх и вниз по опорным стойкам, и из этого хаоса то тут, то там проглядывали изогнутые стеклянные трубки диаметром чуть побольше дюйма; стальные пластины были скреплены болтами с латунью и угловым железом, и все вместе имело какой-то незавершенный вид.

Уайт окончил спайку стекла и снял темные очки. Проклятый мальчишка все еще торчал в дверях с таким безмятежно-самоуверенным видом, с выражением такой готовности восхищаться и помочь своим советом, что Уайта стал вдруг разбирать смех.

- Эй, вы, - сказал он с добродушной грубоватостью. - Что вам тут нужно?

- Ничего, сэр. Я просто смотрю.

- А откуда вы взялись?

- Я новый аспирант. Моя фамилия Горин.

- Неужели? - Уайт повесил горелку на стену; в голосе его слышалась такая ирония, что Эрик сразу почувствовал себя маленьким и ничтожным, словно его тоже повесили на маленький гвоздик рядом с этой горелкой. - А я - старый профессор, Сэмпсон Уайт.

Уайт улыбнулся про себя и решил запомнить свой ответ: он показался ему удачным. Подняв плечо, он вытер об него потную щеку.

- В лаборатории когда-нибудь работали? - спросил он.

- Над исследованиями - нет, но мечтаю об этом, профессор Уайт.

- Ну-ну, пожалуйста, не усердствуйте, я вовсе не собираюсь брать вас в помощники.

По лицу Эрика медленно разлилась краска.

- Я совсем не это имел в виду.

- Не это? А что же?

- То, что я сказал. Я хотел бы заняться самостоятельной исследовательской работой.

- Вот как! Что же, у вас есть какие-нибудь идеи?

- Пока нет, но надеюсь, что будут, когда я узнаю побольше.

- Ах, вот что! Почему же вы думаете, что вы на это способны! И вообще, есть ли у вас какие-нибудь способности?

Эрик вспыхнул, но что-то в бесстрастных и усталых глазах немолодого профессора подсказало ему, что эти слова не нужно принимать всерьез.

- Я спрашиваю, есть ли у вас способности? - повторил Уайт.

- Это трудный вопрос, и каждый раз, когда кто-нибудь из профессоров меня об этом спрашивает, получаются неприятности.

- Почему?

- Видите ли, я всегда отвечаю "да", тогда профессор сердится и начинает придираться ко мне. Но я все-таки всегда отвечаю "да", потому что, сами посудите, как же иначе можно ответить на такой вопрос?

Уайт хмыкнул и протянул Эрику пачку сигарет.

- В этом году, очевидно, вы будете заниматься у меня. Предупреждаю, на одних разговорах о ваших способностях вы далеко не уедете. А теперь проваливайте, мне некогда. Еще увидимся как-нибудь. - Светлые усталые глаза улыбнулись. - И не очень хвастайтесь, если только вы на деле не лучше; чем на словах.

Эрик повернулся и медленно пошел вниз по лестнице, полувиновато, полуоблегченно улыбаясь.

Оставалось испробовать третий ключ, но аспирантская комната оказалась незапертой.

За одним из четырех стоявших там столов сидел светловолосый, сильно облысевший молодой человек и рылся в ящиках. Он поднял глаза на Эрика. В его взгляде было что-то собственническое.

- Да?

- Скажите, вы тоже аспирант? - спросил Эрик.

- Слава богу, теперь уже нет. А вы аспирант?

- Да.

- Вас, очевидно, взяли на мое место. Меня зовут Морроу. Можете занять этот стол, когда я уберу свое барахло, но если у вас есть хоть капля разума... Слушайте, у вас найдется пять центов?

Эрик поглядел на него с любопытством.