Василий Головачев - Корректировщик

Приунывший было Толендаль затем взялся очистить скелет Ифалиука, но не преуспел и в этом, так как тело «бога лагуны» тянулось вдоль рифа не меньше чем на двести метров и уходило куда-то в основание атолла. Зато Франсуа удалось очистить от кораллов часть внутренней полости скелета, и он подолгу бродил по этим причудливым лабиринтам, образованным перепонками, паутиной тяжей, «сталагмитов» и «сталактитов» из красивейшего, играющего жемчужными оттенками перламутроподобного материала. Назначение левиафана выяснить не удалось. Не верилось даже, что когда-то это было живое существо. Однако детеныш «бога лагуны», Ифалиук-младший, развеивал сомнения своим существованием и рос как на дрожжах. При первом знакомстве Толендаль оценил размах его плавников примерно восемь-десять метров, а уже через полторы недели к ним приплыл пятнадцатиметровый гигант, с трудом уместившийся в бухточке возле «зеленого рая». Видимо, преодолеть риф и уйти в океан «малыш» не мог и спасала его лишь небольшая – по сравнению с диаметром корпуса – метровая толщина: тело Ифалиука было плоским как блин, каким и должно быть тело ската. Однако в последнее время Толендаль начал сомневаться, что это скат. Ни одна океанская манта не достигала таких размеров – это раз, и ни одна манта не вела себя так, как Ифалиук. К тому же и форма тела «бога лагуны» начала отличаться от формы манты, особенно отросшими рогами впереди головного вздутия и бахромой шипов вокруг всего «плавника». Ифалиук сверху теперь напоминал скорее бабочку со сросшимися крыльями, в точности копируя форму скелета прародителя, уснувшего на рифе вечным сном.

Натили не мешала экспериментам Франсуа, только стала задумчивой и грустной.

– Мне его жаль, – призналась она как-то в ответ на вопрос, в чем дело. – Скоро он станет слишком заметен, и тогда за него возьмутся ваши вояки.

Франсуа промолчал. «Вояки» в лице начальника полигона генерала Луи Рене уже приказали исследовательской бригаде выяснить причины изменения радиационного фона лагуны, а это означало, что рано или поздно катера исследователей или охраны наткнутся на Ифалиука. Чем закончится контакт с ним, приходилось только гадать.

В городке инженерного корпуса, где располагалась казарма службы охраны и где жили все офицеры полигона, была неплохая библиотека, постоянно пополняемая комендантом гарнизона. Толендаль, не имевший особых познаний в области океанологии и биологии морских животных, проштудировал все книги и журналы, имеющие к этому делу хотя бы косвенное отношение, однако описания чудовищного ската, обитающего в лагуне, не нашел. В природе таких монстров явно не существовало. Таким образом, легенда полинезийцев об «упавшем с неба боге» могла оказаться близкой к истине. В космосе такие исполины вполне могли жить и плодиться, а в том, что один из них упал на Землю, в принципе не было ничего удивительного.

Франсуа поделился своей гипотезой с Натили и нашел понимание. Натили была девушкой романтической, современной и отнюдь не наивной, несмотря на цвет кожи и островную родословную меланезийских племен, а главное, она была хорошо образованной и любила не только смотреть ночью на звезды, но и читать материалы о тайнах космоса. Поэтому она понимала своего друга больше, чем он сам.

Ее слова о чудесных способностях Ифалиука превращать раковины в странные скульптуры оказались правдой. Толендаль дважды убеждался в этом, поражаясь чуду превращения до дрожи в спине. Происходил весь процесс так.

Натили вызывала Ифалиука звонким шлепком ладони по воде, а когда тот всплывал, подходила к нему и клала предмет испытаний на отсвечивающую тусклым золотом чешуйку между рогами «ската». В первый раз она положила просто обломок коралла, и тот на глазах потрясенного лейтенанта превратился в удивительный перламутровый сосуд с винтовыми «ручками». Во второй раз Натили не пожалела заколки для волос, а Франсуа добавил свой офицерский кортик.

Результат превзошел все ожидания. Заколка превратилась в невероятной красоты серебристую «розу» с тысячью лепестков, а кортик – в странный черный, с фиолетовым и красным отливом «бумеранг», похожий чем-то и на старинный дуэльный пистолет. В отличие от шелковистой и теплой на ощупь «розы», он был шершавым, тяжелым и невероятно холодным, так что удержать его в руке долго было невозможно. Таким он оставался и много дней спустя.

Убедился Толендаль и в том, что «бог лагуны» понимает людей. Во всяком случае, Натили он понимал, а та, по ее словам, чувствовала, о чем он думает.

– Он такой одинокий! – сказала девушка однажды, после очередной встречи с «малышом». – Можешь мне не верить, но я знаю, что его отец или мать, – Натили указала на плиту скелета за спиной, – когда-то жили в космосе… свободно летали… причем не одни.

– С другими такими же гигантами? С семьей, что ли?

– Нет, их было четверо… все разные… не знаю, как сказать… непохожие друг на друга. Но неотделимые. Понимаешь? Они могли жить и врозь, но летали только вместе.

– Это называется – симбиоз, – догадался Толендаль. – А как выглядели его приятели-симбиоты?

– Не знаю, Ифалиук пытался мне показать… Не смейся, я правду говорю, – рассердилась девушка. – Когда я смотрю в его глаза, я вижу разные картины. Но я не поняла, что он мне показал.

– Может, в другой раз. – Франсуа перестал улыбаться, вдруг сообразив, что все слова девушки всегда правдивы. – А мне он может показать? Поговорить со мной?

Натили задумчиво посмотрела на открытое лицо лейтенанта с ямочкой на подбородке и улыбнулась.

– Ты добрый, может быть, он с тобой и заговорит.

Франсуа мгновение смотрел в ее глаза, потом подхватил на руки и закружил, целуя, пока они не упали на песок, не разжимая объятий. Потом, спустя час, утомленный солнцем и ласками, он прошептал ей на ухо:

– Один философ говорил, что в мире есть лишь два чуда: звездное небо над головой и красивая женщина. Но он был не прав.

– Ты хочешь сказать, что их три? Небо, женщина и Ифалиук?

Франсуа засмеялся.

– Нет, чудо лишь одно – это ты! Остальное – твоя свита…

Научно-исследовательский корпус полигона насчитывал всего сорок человек, большинство из которых были инженерами-энергетиками и инженерами по обслуживанию оборудования. Но работали здесь и биологи-биофизики, и геологи, и физики, естественно – военные, состоящие в штате министерства обороны Франции. Среди физиков наиболее известен был доктор Морис Леко, полковник по званию, отличный экспериментатор и практик, а также теоретик, разработчик идеи ядерной накачки. Он первым обратил внимание на изменение среды в лагуне, повлиявшее и на очередной эксперимент – взрыв ядерного устройства в глубинах атолла мощностью в пятьдесят килотонн. Результаты взрыва не соответствовали расчету и компьютерному прогнозу, что привело Мориса Леко в состояние горестного недоумения и глубокой задумчивости.