Олег Языков - Книга четвертая. Корректор реальности.

— А почему ты думаешь, что под меня? Разве у вас не все оперативники такие? — я постучал себя по груди.

Дед немного скривился.

— Да нет, что ты! Да и какие они оперативники! Так, мелюзга! Сытая и благополучная. Зато повадки – прям "фон-бароны" какие. Приходилось мне таких видеть, чужую кровь привыкли лить ведрами… "Шкафы" и "сейфы" они берут только на операции – чтобы пальчик, не дай бог, не прищемить. Трясутся за свои жизни, щенки. Как бы и рыбку съесть и костью не подавиться… Слабаки они. Кроме нас, землян, само собой. Да-а… Видал я, как гвардейские полки в Пруссии на пулеметы ходили – офицера кто с винтовочкой, а кто и просто со стеком, в зубах сигара, морда равнодушная, а вокруг пули – цвирк, цвирк! Так сигарой и в землю… — Дед погрустнел, вспоминая. — А с тобой вообще особый случай. Этот модификант специально тебе привезли, верно говорю. Он – как обычный человек, в нем ты будешь невидимкой. Ты представь себя среди людей в "сейфе", скажем… Да на такого амбала все пальцами показывать будут. Заметен будешь, как красное пятно на подвенечном платье. А на тебя, я краем уха слыхал, кое у кого особые планы имеются. О как! — Дед значительно поднял палец вверх. — Так что и не сомневайся даже – точно тебе подогнали. Как говорится: "Большому кобелю – большой мосол", а как же иначе! Гордись, салага!

— Ага! Уже горжусь. Полные штаны счастья… Слушай, Дед, а где мы сейчас находимся? Это ведь не Земля? И на каком языке мы с тобой говорим, а? У меня полное впечатление, что на русском. Все эти словечки, обороты… Да и пьешь ты здорово. По-русски пьешь.

— Не по делу вопрос, салага! — Дед опять помолчал. — Находимся мы на Полигоне…

— Да нет, это я уже понял. Как планета-то эта называется?

— Я тебе и говорю, салага, планета называется Полигон! — глаза Деда опасно сверкнули. — Для особо бестолковых – пустая это планета, нет на ней жизни. Точнее – разумной жизни нет. Потому-то и полигон тут устроили. Учебку, значит. А говорим мы, как и положено нам, — на русском! На каком же еще, если ты попал в 11-ю полевую группу? Мы по Земле-матушке работаем. И я русский… Пластуном я был, в четырнадцатом годе знатно германцев резал. Четыре солдатских Георгия имею! Полный бант! Только… — он замолчал, а потом как-то горько махнул рукой. — Все, проехали. Об этом потом. Слушай дальше…

Выделка капитана из щенка продолжалась. Как когда-то сказал писатель Грин.

— Твой случай особый, салага. Помни об этом! Если прослужишь три года, да наберешь боевого ценза, то тушка эта тебе достанется бесплатно, понял? Ничего ты не понял! На неё полпланеты какой купить можно, а её тебе так отдадут. Ясно теперь?

— Теперь ясно, — я был нетерпелив, — дальше давай!

— Так вот. Может твоя тушка следующее…

Проще сказать, чего тушка не может. Да, ребята, высокие технологии это что-то с чем-то! Я и то был поражен! Вот он – настоящий Доспех Бога! Точнее – сына бога. Мне бы его на Мать тогда – я бы от графа не бегал! Да чего там – я бы всю эту шайку мятежных графьёв веником бы смел. В помойное ведро истории…

Короче – даже и не знаю, что вам сказать-то. Боевой модификант, как ясно из его названия, призван выполнять сложные задания в самых сложных условиях, которые смогли только придумать заказчики и разработчики. А уж фантазия у них – дай бог! Да еще помноженная на весьма большой опыт.

Ну, про "сверхсилу", "сверхскорость" и "сверхреакцию" и говорить не надо. Это и так ясно. Ночное зрение – это так, семечки. Устойчивость к "механическим повреждениям" я и обсуждать боюсь – не приведи Адриан! Но, как говорит Дед, меня теперь трудно прибить поленом или тапком… Связки там укрепленные, мышцы длинные и эластичные, легкие большего объема, сердце особое – это прилагается. Что еще? Да много чего, в общем. Хвастаться не буду, потом как-нибудь расскажу подробнее… Да и сам я еще полностью свой корпус не освоил.

Да! Могу менять внешность. Это мне Дед сказал. Мол, если хочешь – садись перед зеркалом и подгони свою мордуленцию под любой образ. И такой альбомчик дал, типа типоразмеров. Нос там, глаза, уши… Но я на этих красавчиков плюнул и постарался вернуть себе свое лицо. Как я помню, конечно. Сделал и понял, что даже мы, мужчины, иногда склонны врать самим себе и приукрашивать свою внешность. Правда, без пудры, кремов и надувания губ силиконом… Лицо вроде бы стало похоже на того человека, которого я иногда видел в зеркале при бритье. Но – несколько лучше. Оно стало благороднее, что ли. Это во мне барон в семнадцатом поколении прорезался, не иначе… Впрочем, я мучиться не стал и оставил все как получилось. Нос есть, глаза, рот – что еще надо? А так, если дурить мозги "наружке", то я по отрепетированным типоразмерам вмиг могу стать стариком, забулдыгой или, страшно сказать, — девушкой! Вот только не надо думать, что я скрытый трансвестит! У меня сексуальная ориентация – ого-го! Такой ориентации любой компас позавидует! Точно на противоположный пол стрелка показывает, двумя руками её не согнешь! Заболтался я что-то с вами не о том… Пора на следующее занятие бежать.

Железки с приятными любому мужику металлическими щелчками вставали на свои места. Вот это таким вот образом – "щелк", еще это – "щелк", и в завершение примкнуть батарею. Щелк!

— Дед, курсант Салага сборку оружия закончил!

— Ну-ка, ну-ка… Дай глянуть… все верно. Ты щеки-то не надувай! Для сопляков дело – винтовку собрать!

— Дед, да это же не винтовка. Это "рельсовое ружьё".

— Один хрен – винтарь! — Дед равнодушно махнул рукой. — Как его ни назови. Что "мосинка", что "рельс" – для одного дела ладили. Дырки в людях вертеть… Чем, я тебя спрашиваю, мосинка хуже? Бьет на два километра уверенно, а убьет на все четыре!

— Ц-ц-ц, — насмешливо поцокал я языком, — и на пять убьет, только ты и на километр ведь не попадешь! Там знаешь, сколько факторов на полет пули влияют? И притяжение земли, и ее закрутка, и ветер, температура с влажностью, и вращение самой пули вокруг оси – прецессия с деривацией? У-у-у! Замучаешься поправки вводить. А рельса… — я любовно погладил неуклюжую железку, — как дал – так и муху в клочья! На том же километре, заметь! И почти беззвучно, только воздух – ффухх!

— Что зря языком-то молоть. Бери свою рельсу. И эти вот железяки бери… Тащи на платформу. А я уж по старинке, с трехлинеечкой! Пошли на стрельбище, глянем, кто кого… — Дед открыл свой оружейный шкаф и вытащил длинную, с потертым металлом ствола, винтовку.

Я быстренько побросал на небольшую антигравитационную платформу чехлы с оружием, запасные батареи и стальные ролики для своей рельсы. Дед небрежно кинул в кучу две пачки винтовочных патронов.