Александр Громов - Тысяча и один день. Первый из могикан. Властелин пустоты

Охранницы возле канатов и в проходах напряжены. Они хорошо знают, как это бывает, и готовы мгновенно телепортировать на ринг. Три тысячи перевозбужденных зрительниц – это серьезно. Галерка еще так-сяк, а первых рядов надо бояться: там сплошь юницы с повышенной от рождения агрессивностью – за счет мозгов и прочих женских добродетелей. Угроза немедленного удаления с территории комплекса при первом нарушении запрета на телепортацию в его стенах (на персонал этот запрет не распространяется) плохо фиксируется в их головах.

Случалось, и не раз, что охранницы не успевали взять бойцов в живое кольцо, столь тесное, чтобы внутрь него нельзя было телепортировать. Бывало и так, что охрану просто сминали, несмотря на электрошокеры и слезоточивый газ. О судьбе иных гладиаторов напоминают лишь прокорябанные ими надписи на личных шкафчиках в раздевалке.

Иду.

Под объявление о замене участника иду танцующей походкой по специальному подиуму, вокруг меня гвалт и свист. Эй вы, смотрите на меня! Хорош? Хорош. Прожектора ловят меня и держат цепко, как бульдоги. Какая-то юная стерва, самозабвенно визжа, пытается схватить меня за край халата и получает по рукам. Охрана пока на высоте.

Это радует.

А еще – то, что мною заткнули дыру во второй схватке, а не в пятой. Публика пока еще сохраняет толику рассудка. Она даже немного разочарована: ожидала боя Тамерлана с Саблезубым, а теперь вместо одного из ветеранов вынуждена довольствоваться недавним новичком, еще не сделавшим себе имя на ринге, вдобавок сущим цыпленком в сравнении с Тамерланом. Много ли стоят мои восемьдесят пять килограммов против его ста тридцати? Передо мной монстр, вулкан, торнадо – подвижная гора мышц без единой жиринки.

Тамерлан не дает мне поднырнуть под канаты – рычит и дергается под одобрительный вой публики, изображая, будто намерен прямо тут разорвать меня голыми руками и разбросать куски по амфитеатру. На то я и Молния, чтобы обмануть его ложным движением, извернуться, проскользнуть на ринг и, оказавшись за спиной своего противника, легонько похлопать его ладонью по бритой блестящей макушке. Для этого мне приходится подпрыгнуть.

Вой и смех. Аплодисменты.

Разумеется, Тамерлан ревет разъяренным быком, перекрывая шум амфитеатра, и кидается на меня. На нем виснут секунданты, он стряхивает их (один, к восторгу публики, улетает за канаты), но на ринг телепортируют сразу две охранницы, и рефери удается уговорить моего противника немного повременить с моим расчленением.

Привычная игра, с незначительными вариациями повторяющаяся в тысячный раз. Но публике не надоедает.

Халат долой – его подхватывает мой секундант.

– Мама велела протянуть до седьмого раунда, – шепчет он мне на ухо.

Киваю: понял.

– Интересно, Тамерлан об этом знает? – полушутя говорю я.

– Обижаешь...

Вскинув руки, приветствую публику. Рев, свист и жидкие хлопки. Охрана улетучивается с ринга. Эксмены – секунданты и рефери – подлезают под канаты. Бой без правил не бокс, судью на ринге могут и зашибить ненароком.

Тут же кто-то довольно метко запускает в рефери огрызком яблока. Точно в ухо. Публика рада.

Внимание, сосредоточиться... Вопли и визги болельщиц мне не подмога, не тот случай. Во время боя нельзя обращать внимание ни на что, кроме противника, и уж меньше всего на публику. Этот бой – не до смерти, это просто шоу, но и во время шоу случается всякое...

Нет амфитеатра. Трех тысяч зрительниц не существует. Охранницы – забытый мимолетный сон. Кроме меня, во всем мире нет ничего, за исключением огороженного канатами квадрата и моего противника.

Гонг.

Мы с Тамерланом «прощупываем» друг друга. Неважно, что мы уже не раз встречались на ринге, знаем сильные и слабые стороны друг друга, изучили увертки и отработали взаимодействие. Тут другое: определить, в какой форме твой противник и какой трюк можно себе позволить, а какой нет.

Кажется, Тамерлан сегодня не заторможен, да и я тоже, несмотря на безмассажие. Мама Клава будет довольна.

Первые удары, хваты, броски не достигают цели. Так надо. Затем я должен несколько раз подряд огорчить Тамерлана, что я и делаю, угодив ему ногой в живот, ребром ладони по шее и «вилкой» в глаза. Да еще роняю его на ринг красивым броском.

«Чем больше шкаф, тем громче падает» – про него сказано. Тамерлан рушится, как горный обвал, а я хожу кругами, вскинув руки, и впитываю скромную овацию. Это только начало.

Нормальный человек после такого воздействия, разумеется, встал бы не сразу, но Тамерлан встает. Он не держится за живот, не кривит шею, и с глазами у него все в порядке. Зато он выглядит по-настоящему разъяренным, что и требуется. Взбесившаяся стихия в облике эксмена. Это зрелище, на него стоит сходить посмотреть, чтобы на час-другой проникнуться иллюзией опасности, якобы обитающей в нашем спокойном зарегулированном мире.

Следующую минуту я летаю по рингу, как бадминтонный воланчик, и испытываю канаты на прочность. Зал ревет. Тамерлан напоминает могучую катапульту, а я – ее снаряд. Но на последней минуте раунда мне удается, оттолкнувшись от канатов, взлететь птицей и в изящном пируэте угостить моего противника ногой в лицо. Красивое падение обоих, но я на ногах чуть раньше и пляшу на моем противнике, как на батуте. Гонг. Как водится, первый раунд не выявил явного преимущества одной из сторон.

Короткий отдых – и второй раунд. Этот оканчивается в пользу Тамерлана.

Третий...

Четвертый...

Пятый раунд – мой. Так надо.

Я прекрасно знаю, что «в реальности» Руслан Хабибуллин, иначе Тамерлан, уделал бы меня насмерть в три секунды. Конечно, если бы сумел до-гнать.

Публика этого не знает. Ей кажется, что я крепкий орешек и уступаю своему противнику совсем, ну совсем немножко. Вот столечко.

Ровно столько, чтобы оставаться живым на ринге вот уже шестой раунд.

Под рев публики я вылетаю за канаты, сшибаю секунданта и лишь немного не достигаю первого ряда трибуны, в то время как секундант – достигает. Он рискует вместо меня, а я одним прыжком взлетаю на помост и, сделав сальто над канатами, приземляюсь уже на ринге. Аплодисменты.

Тамерлан начеку. Громадной ручищей он ловит меня, как муху, и со свирепым рычанием несколько раз бьет головой в лицо. Вслед за тем я опять куда-то лечу и обнаруживаю себя распростертым на ринге. Надо мной парит в воздухе Тамерлан – сейчас он обрушится на меня всей тушей и превратит в мокрое месиво. Мой позвоночник треснет, ребра рассыплются, черепные кости отскочат друг от друга, как однополярно заряженные, и мозги ударят в потолок... Этого-то и ждет с нетерпением социально нестабильная молодежь с первых рядов, забыв о том, что ни одна из сегодняшних схваток не должна окончиться смертью.