Шестерни песочных часов - Денис Балан
Парень сидел неподвижно уже больше пяти минут, за которые ровным счетом не происходило ничего. Его тело казалось абсолютно расслабленным, и можно было даже подумать, что он спит. Но мелкие движения свидетельствовали об обратном: кисти хаотично сжимались, пальцы терлись друг о друга, а глазные яблоки быстро бегали, что было видно даже под веком. Парень нервно покусывал губы и делал это с такой силой, что вскоре на них выступило несколько капель крови.
Вдруг голова юноши повернулась, и он уставился в одну точку. Он быстро поднялся на ноги и медленным шагом прошелся по комнате, вглядываясь, в, казалось бы, обыденные предметы, по типу закрытых окон и старого камина. Парень явно обозревал в своем окружении что-то, чего ему не доводилось видеть раньше. Но самым удивительным являлось то, что глаза юноши все еще были плотно закрыты.
Осмотрев все внутрикомнатное пространство, Писатель быстрым шагом подошел к двери, нетерпеливо отодвинул засов и выбежал на улицу. От увиденного у него перехватило дыхание, и он с широко открытым ртом медленно окидывал взглядом окружение, быстро вращая зрачками под веками.
Он снова замер и уставился в одну точку. Его как молнией ударило: удивление сменилось гримасой ужаса, и он медленно попятился назад. Юноша открыл глаза, но это не помогло — перед глазами все еще было что-то поистине зловещее и пугающее. Взгляд медленно поднимался вверх пока не застыл где-то высоко вдали. Несмотря на сильнейший страх и дрожь в коленях, он не мог оторвать от ужасного нечто глаз — в видимом было что-то ужасающее и чарующее одновременно.
По щеке молодого человека потекла крупная слеза. Он дотянулся правой рукой до браслета и с силой дернул его, пытаясь снять. Однако обруч сидел слишком крепко и даже не думал слезать. Тогда парень пальцами обхватил непослушный браслет и стал тянуть его в бок, разводя руки. Кусок металла поддался: он моментально расширился до первоначального состояния и без каких-либо проблем покинул руку.
Юноша сделал несколько шагов назад, облокотился о стену избы и медленно сполз по ней вниз. Он снова окинул взглядом окружающий его мир, и не увидев в нем ничего пугающего, с облегчением выдохнул. Луна ярко освещала поле и опушку за ним, ветер все еще покачивал раскидистые кроны, однако дождь больше не шел.
Все обозримое пространство юноши занимал густой лес. Он выглядел поистине зловеще в это время суток. Непроглядная тьма делала его таковым, давая безграничное раздолье для разгоряченной фантазии. Глаза сами дорисовывали устрашающие силуэты монстров и необычайно высоких людей в тенях деревьев, а ветер только усиливал эффект присутствия чего-то зловещего.
Все тело юноши сковало колючее оцепенение, как после страшного сна. Он сидел уже несколько минут на мокрой траве и всматривался в причудливые узоры веток, убеждаясь в отсутствии какой-либо опасности. Немного успокоившись, он поднялся на ноги и не спеша поковылял внутрь.
Огонь в камине уже потух, а на его месте осталась лишь груда тлеющих угольков. Единственным источником света в комнате оставалась догорающая свеча, стоящая на столе. Но сейчас и этого было достаточно.
Рука макнула перо в чернила и аккуратно вывела в тетради новую запись:
“Сценарий первый: 11 апреля 1954 года — падение человечества”.
Глава 2
— Дареному коню в пасть не смотрят, — завершил свою пламенную тираду старый торговец.
Начал он ее с отборного мата и продолжил рассуждениями о жизни. Столь бурную реакцию вызвал хилый жеребец, который валялся на дороге и судорожно глотал воздух. Старый Чаддар Саелдини, именно так звали купца, уже выезжая из Аюла понимал, что жеребцу оставалось не долго, но не думал, что настолько: конь подвернул ногу и был уже не в состоянии продолжить путешествие.
— Двух дней не дотянул, — с сожалением размышлял попутчик Чада, Эзопиан, — Та и чего ты ожидал от коней, купленных за бурдюк того пойла. Как вспомню, аж в дрожь бросает. Спирт с сахаром. Фу… — при этих словах он закрыл глаза и вздрогнул.
Этого коня, как и его брата, Чад обменял у купцов из Аюла на бочку отстойного самогона. Учитывая худощавость и общий убогий внешний вид коней, рассчитывать на их долгую службу не приходилось.
— Ты прав, ту бурду мы могли впарить только аюльцам. Им все равно что пить, в принципе, как и есть.
— Но все равно жалко их: хоть бы выжили, — добавил Эзоп.
Друзья рассмеялись. Жеребец бился в пыли, издавая жалобное мычание. Чад вынул меч из ножен, тяжело вздохнул и вонзил его прямо в сердце бедного коня, избавив его от мучений.
Теперь в караване оставалось лишь пять скакунов. В их числе было 4 молодых и сильных жеребца нимейской породы, выведенные специально для подобных походов. К тому же, в этот раз торговцы не стали забивать повозку да краев, делая скидку на жаркое лето и необкатанность новых жеребцов. Поэтому даже для такого количества лошадей, груз был вполне посильным.
В прошлом товарищи прибегали к услугам верблюдов, однако в последние несколько заходов от них было принято решение отказаться. Верблюды казались Эзопу слишком глупыми созданиями, к тому же в них не было “души”. Чад пропускал подобные рассуждения друга мимо ушей, но после гибели их главного верблюда Гоши, он тоже перестал воспринимать других ему подобных. На удивление, даже Эзоп относился к Гоше с уважением. Гоша был поистине крупным и сильным самцом, однако неведомая болезнь унесла жизнь и этого красавца. Потерю тяжело переживали оба друга и приняли решение попробовать перейти на лошадей.
Новый способ передвижения предполагал наличие радикальных изменений. Для коней требовался гораздо больший запас провизии, а возить тяжелый груз верхом на них бы не получилось. Поэтому была найдена и куплена особенная тележка с необычайно широкими колесами, которые не позволяли повозке проваливаться в песок. К тому же, поверхность колес была покрыта каучуковым составом с выступами на нем, что улучшало сцепление с землей и общие ходовые характеристики. Ко всему этому Чад решил доработать этот чудо-транспорт и привинтил небольшую двухколесную тележку сзади, Она было прикреплена к поворотному механизму, из-за чего повторяла движение главного прицепа и не мешала перемещению состава.
Длительные походы в пустошах Ханги были настоящим испытанием для животных, даже таких выносливых, как лошади. Жеребцы гибли либо от жажды, либо от изнеможения. Вечная жара и засуха не оставляли шанса ни слабым людям, ни хилым животным, поэтому полагаться на кого попало было опасно. При
