Свет над океаном - Евгений Закладный
А человеческий организм? В конечном счёте и он представляет собой сложнейшую конструкцию ориентированных гравитационными силами молекул — высокомолекулярное соединение. Он чувствует себя нормально только в привычных условиях тяжести и сравнительно безболезненно, без тяжёлых последствий может переносить лишь кратковременные отклонения от нормы — и перегрузки, и невесомость. При длительном воздействии первые приводят к деформации органов, тканей, вторые… К развалу, распаду твёрдых тканей, к «растворению» их в лимфе, в крови? Бр-р-р…
Привыкнув к определённой нагрузке, к проделыванию той или иной работы изо дня в день, организм болезненно переносит всякое изменение — лишите пожилого человека возможности трудиться, и он умрёт: его организм уже не сумеет приспособиться к новым условиям, найти что-то новое. Это давно известно… Нет, шеф требовал невозможного: одной только силой воли, сознанием необходимости заставить эволюцию совершить громадный скачок, сотни миллионов лет втиснуть — нелепо даже надеяться на это! — в несколько суток полёта в космосе, предоставив невесомости расправиться с людьми по своему усмотрению!
Разве могли бы в такие сроки рыбы стать земноводными, земноводные — сухопутными, потом — птицами? Из воды — в атмосферу, из атмосферы — в космос. Каждый такой переход — это дьявольски сложная, длительная и мучительная эпопея!
Говорят, те предусмотрели всё это — создали на своих спутниках компенсацию тяготения центробежной силой. Конечно, для этого нужны дополнительные двигатели, расходы топлива. Но они не берут на борт «игрушек», которыми начинено брюхо «Игрек-2»… Действительно ли ракеты с термоядерной начинкой — такая уж необходимость?
И снова в ушах голос шефа:
«Нас выгнали с наземных баз, расположенных на территориях иностранных государств, коммунисты опередили нас в освоении Луны. Но есть ещё космическое пространство — необозримое поле деятельности для смелых. Мы займём там промежуточные позиции и будем диктовать свою волю миру. Не нужно быть идеалистами, не нужно забывать, что рано или поздно столкновение неизбежно».
Да, это так, Джон Саммерс не сомневался. В Японии он как-то разговорился с одним парнем, и тот напрямик спросил его: «Почему вы сбросили свою бомбу на Хиросиму? Нет, вы, янки, никогда не завоюете симпатий на Востоке». «А Советы? — обиделся Саммерс. — Они ведь вас тоже колотили!» «Не нас, — невозмутимо ответил парень. — Они колотили наших вояк так же, как и немецких. Но Советы не строили после войны баз на наших рисовых полях».
Саммерс хотел ещё поспорить, что-то доказать, но он старался держаться подальше от политики, к тому же истина была совершенно очевидна: отовсюду им предлагали убраться… Эти «чернокожие, меднолицые и косоглазые», как называл шеф население стран, где по стратегическим соображениям развевался полосатый флаг, поразительно быстро умнели. От требований они переходили к угрозам, от угроз — к действиям. Пришло время, когда гарнизоны баз пришлось усилить настолько, что всё это стало смахивать на оккупацию, а правительства ничего не могли поделать со своими народами…
Да, их именно выгнали с наземных баз — слово довольно неприятное, но точное. И коммунисты действительно первыми оказались на Луне. Они приглашают за собой всех желающих, но предупреждают, что не позволят возводить на Луне никаких военных сооружений. Что говорить, — им легко осуществлять контроль за выполнением этого пункта!
Саммерс часто думал о том, что было бы, окажись парни дяди Сэма на Луне первыми. О, они не подпустили бы никого и на пушечный выстрел! Они бы насажали баз в каждом цирке, они превратили бы в противоатомные убежища каждый кратер, на каждом плоскогорье основали бы стартовые площадки… И тогда ни Саммерсу, ни Фишбергу не пришлось бы сейчас болтаться в космосе: они могли бы преспокойно посиживать в одном из благоустроенных гротов на берегу моря Ясности, потягивая виски и ожидая сигнала учебной или боевой тревоги.
«Промежуточные позиции!» Попробуй драться под перекрёстным огнём, когда по тебе начнут палить сверху, снизу, слева и справа — со всех сторон! Если смотреть правде в глаза, то единственное, на что рассчитан «Игрек-2», — успеть своевременно выбросить свой страшный груз на поверхность планеты, а потом… Что будет «потом» — лучше не думать. «Столкновение неизбежно».
Мысли, мысли — куда уйти, убежать, улететь от них?
Они не дают покоя, даже когда голова, казалось бы, занята совсем другим делом: нужно прокладывать курс, составлять программу для машины, наблюдать за звёздами на экране, прислушиваться к пощелкиванию счётчиков…
«Почему так нелепо устроен мир? — продолжал размышлять Саммерс. — Что нужно им, этим коммунистам? Почему они вечно суют свой нос туда, куда их не просят? Стоит только где-нибудь, в самом глухом, самом отдалённом уголке планеты случиться волнениям, стоит черни поднять голову, как они поднимают шум на весь мир шлют мятежникам пароходы с зерном, грузовики, самолёты, танки… И в результате правительство, исправно проводившее политику Штатов; летит к чёртовой бабушке, чернь начинает распоряжаться сама да так, будто от века только и делала, что управляла государственным аппаратом, заботилась об экономике страны, поддерживала порядок в финансах, а не гнула спину на плантациях, не чахла в урановых рудниках…»
Саммерс почувствовал вдруг, что начинает мучительно краснеть: ведь собственный его отец, Саммерс-старший, тоже «чернь»! И он бунтовал, вернувшись без ноги из Кореи, — он требовал у правительства работы и хлеба, чтобы как-нибудь прокормить мать и маленького Джона. Они все втроём ходили на демонстрацию, и Джон, сидя на руках у матери, на всю жизнь запомнил тугую, словно палка, струю воды, которой полицейские хлестали по людям. Все побежали, а отец не мог бежать. Мать опустила маленького Джона, чтобы помочь отцу, и им досталось больше всех… И вот теперь он говорит: «чернь»… Нет, здесь что-то не так. Его отец закончил университет с отличием, но вместо того, чтобы работать инженером, два года работал слесарем в какой-то мастерской, а потом поехал в Корею, чтобы оставить там свою ногу, — история, каких сотни и тысячи.
А что видел он сам? Но, как бы там ни было, он жив и здоров, он получил какое-то место под солнцем и теперь готов драться за него. Разоружение? Эти коммунисты помешаны на разоружении! Конечно, недовольных всегда было и будет больше, чем довольных, и стоит только разоружиться, как они голыми руками, без всякого оружия расправятся с теми, кто что-то имеет. А что получится?
