Седьмой континент - Моисей Вселенский
Город рос как на бетонно–металлических дрожжах, и Лидии уже порой казалось, что она ходит по Иннополису, который бросили люди. Металл и стекло сверкали под солнцем, громкие работы почти кончились и на смену им пришли гулкие голоса рабочих. Процессы работали слаженно, Атрум расцветал на глазах. По ночам Лидия завела привычку приходить на крышу будущей аналитической лаборатории в научном квартале и сидеть в тишине, вдыхать прохладный воздух и смотреть на далекие звезды, которые в это время казались куда ближе. В сердце засела тоска, подобная той, что обуяла, когда Лидия уезжала от Глаши. Будто она вот–вот оставит что-то важное, дорогое сердцу, чтобы найти что-то еще ценнее.
– Лид'йа?..
Лидия встрепенулась, сгруппировалась и живо развернулась.
– А!
На ее крыше, в ее убежище стоял Ли Цзын, смущенный и растерянный. И хорошо, что всего лишь китаец! Лидия выдохнула, отпуская напряжение, и чуть расслабила плечи. Ну надо же так пугать! Она злобно зыркнула на гостя, и тот застенчиво потупил взгляд и пнул камень носком кроссовки. Весь вид его напоминал котенка, которому пригрозили тапком.
– Да? – смиловавшись, но решив не показывать этого, строго спросила Лидия. – Что-то нужно? Как вы меня нашли?
Ли Цзын опустил взгляд и переплел пальцы.
– Я знаю, что вы бываете здесь каждую ночь, Лид'йа!
Лидия молча на него уставилась, так и не поняв, что китайцу нужно. Рабочий день кончился, даже с организационного собрания все разошлись. Если только – не треснуло ли какое здание?..
Она вскочила на ноги, готовая хоть сама заделывать дыры бетоном.
– Я тоже хочу смотреть на звезды… С вами.
Атрум обволокла непробиваемая тишина. Ни звука не слышалось вокруг, даже кузнечики не стрекотали. Мир остановился в это мгновение, полное непонимания, собранности и готовности спасать дело всей жизни.
– Чего?..
Лидия совсем запуталась в чувствах и выдохнула вопрос вместе с напряжением. Ли Цзын посмотрел ей прямо в глаза своими темными и вздернул нос.
– Люблю звезды. И вас.
…
– Чего?..
– Двумя лунами светят ваши глаза, и голос звенит струями водопада. Когда я с вами, я очень счастлив, и я готов строить с вами Атрум целую жизнь.
Глаза китайца горели яркими искрами, и остывший воздух разогревался вновь. К щекам Лидии прилила горячая кровь, а пальцы будто бы сами собой схватили запястья.
– Что вы?..
– Ràng wǒmen yīqǐ mànman biàn lǎo!
Выпалив этот набор звуков, Ли Цзын вздернул нос и развернулся, будто играл в сериале. Лидия смотрела за этим с приоткрытым ртом. Будто бы мир вокруг стал игрушечным и далеким, а она стояла в изолированном пространстве и наблюдала драму, что разыгрывается не с ней. Интуитивно она знала, что произошло. И неважно, какими словами, разве что она надеялась, что ее не назвали козой или чем-то похуже.
Молчание длилось слишком долго, чтобы оба они его не заметили. Звезды все так же сияли, бесчувственно бликуя на далеком небе. Ли Цзын, не поворачиваясь, чуть заметно вздохнул. Расправленные плечи его опали, голова понурилась, и сам он безмолвно огляделся в поисках выхода.
– Подождите! – вскрикнула Лидия, только бывший собеседник пошел к лестнице. Она и сама не поняла, что хочет сказать, но остановить его решила твердо. – Вы это серьезно?
Ли Цзын обернулся и печально улыбнулся, будто наблюдал за прекрасным и одновременно неотвратимым.
– Самые яркие цветы всегда одиноки. Я понимаю. Простите, что отвлек.
Лидию прошиб озноб.
– Но я не… – она почувствовала себя школьницей, которой впервые кто-то принес валентинку, – мы же с вами… наши культуры…
– Yǒu yuán qiān lǐ lái xiānghuì, – ответил Ли Цзын умудренно, будто совсем не волнуясь. – Если нам суждено, то встретимся и за тысячу ли.
***
С памятного разговора под звездами прошел месяц. С коллегой по работе Лидия теперь старалась лишний раз не видеться и почти совсем перестала контролировать ту часть Атрума, что облагораживал к приезду финальной проверки Ли Цзын. Чего она, собственно, испугалась? Да она и сама не могла бы сказать, разве что всякий раз покрывалась пунцовыми пятнами, как вспоминала мягкий голос китайца.
Она планировала пережить эту странную историю и вспоминать о ней как о нелепом инциденте, но этот план с треском рухнул.
– Мама, ты что, влюбилась?
Глаша спросила лукаво и расплылась в чеширской улыбке.
Как было бы здорово сослаться на плохой интернет среди гор, но обе они отлично знали, что видеозвонки всегда работают стабильно. Лидия потянулась даже тут же нажать «отбой», но остановила палец в миллиметре от экрана планшета.
– Что?! Глаша! – возопила она от ярой несправедливости и богатой фантазии дочери. Слова ее эхом разлетелись по комнате. Услышав это, Лидия собралась и взяла себя в руки: – Вот выдумщица.
И Глаша посмотрела на нее с таким снисхождением, будто сама была матерью для Лидии.
– Первый раз вижу, чтобы ты накрасилась не в дань, когда начальство приезжает.
Лидия с ужасом посмотрела в угол экрана, туда, где транслировалось ее собственное видео. Как она… Как можно было не заметить?..
– Так–так, вижу, Атрум идет тебе на пользу, мамуля.
На то, чтобы смириться с тем, что Глаша права, ушли оставшиеся две недели лета. Лидия понятия не имела, как так произошло, где и почему, но все–таки признала: дочка права. Разговор на крыше постепенно перестал пугать и всплывал теперь в памяти приятным воспоминанием, моментом, который она упустила и теперь не сможет повторить. Ли Цзын, такой тихий, спокойный и усердный, вдруг занял в сознании почетное место, и Лидия думала о нем теперь как о человеке, преодолевшем тысячи ли, чтобы найти свое место. О человеке с сильным характером и стойким духом, который с высоко поднятой головой принимает трудности, который даже русского языка не испугался.
Над Атрумом все чаще стали собираться тучи, а по бетону с завидной периодичностью барабанил дождь. Погода сама подталкивала к тому, что проект пора заканчивать. В один из таких дней, когда отсветы молнии озаряли строительные махины и замерших биороботов, а здания отбрасывали острые темные тени, Лидия раскрыла зонт. Гром, рыча, раскатывался по ущелью, заставляя прятаться по углам. Ветер трепал и испытывал на прочность все, что хоть сколько-то ему поддавалось. Джинсы и дождевик вымокли насквозь, пока Лидия дошла до жилого корпуса строителей.
Но ни дождь, ни разъяренная
