Алексей Барон - Эпсилон Эридана. Те, кто старше нас
Арамаис секунду подумал.
— Другого выхода не вижу.
Повинуясь радиокоманде, дестроер повысил мощность тормозных двигателей. Установленные на нем объективы передавали изображение рвущегося из сопел пламени. В камеры сгорания «Аркада» тоже потекли тонны горючего.
— Замечательно, — одобрил Арамаис. — Теперь подтяни дестроер ближе, чтобы завихрения пыли не успевали попасть в пробитый канал.
— Он скоро взорвется, — тихо сказал Норрис.
— Конечно. А ты выбери такое расстояние, на котором нас осколками не зацепит. Пусть Дик посчитает. А если что проскочит — стреляйте лазерами.
— Понятно. Надо же, как нас угораздило!
— Ничего, бывает хуже.
— Где это — хуже?
— А на Кампанелле.
— Ты думаешь, там все…
— Надеюсь, нет. Кто-то же передавал SOS. Кстати, новых сигналов не поступало?
— Нет.
— М-да. Ну, держи меня в курсе, если что. Салют!
Арамаис отключился. Норрис привычно считал показания приборов. Тамар что-то сосредоточенно подсчитывала. Инженер разлохматил ее волосы. Женщина недовольно отмахнулась.
— Эй, на вахте я — бесполая.
— Как это удается?
— А ты представь себя мыслящим существом.
— О! Только не это. Проси чего хочешь.
— Прошу посмотреть вот сюда.
Норрис наклонился к ее плечу.
— Сюда?
— Нет, на экран. Норрис, не валяй дурака.
Грегг со вздохом убрал руки.
— Ну и что же эдакого мы видим на экране?
— Объемную карту ближних окрестностей Солнца. Вот здесь находится «черная дыра» по имени Кронос. Здесь — то же самое по имени Генинга. Еще один коллапсар… Видишь, все три, имеющихся в этой области?
— Вижу.
— Замечательно. Проводим между ними спираль, вот так. Через какую звездную систему идет наш пунктир далее?
— Эпсилон Эридана.
— Умница.
— Редкостная. Но что из этого?
— Пока ничего. Смотри дальше.
Тамар увеличила изображение. После этого весь экран заняла схема системы Эпсилона.
— Положение планет приблизительно на момент прекращения связи, — лаконично пояснила она.
Пунктир точно упирался в Кампанеллу.
— Район так называемого Вулканного Кольца в Северном полушарии.
— Любопытно, — пробормотал Норрис. — Дальше.
— А дальше наш пунктир пронзает облако комет, окутывающее звезду. Оно называется облаком Сорта, если помнишь астрономию. Кометный резервуар системы.
— Эге! Пронзает — и выбрасывает по пути «Аркадушки» изрядный ком мусора, так?
— Даже не ком, а ленту. Посмотри, как это по идее должно выглядеть.
Тамар ввела в компьютер необходимые данные.
— Черт побери, — глухо сказал Норрис. — Целый хоровод комет. И если не ошибаюсь, мы врезались в самый хвост…
— Не ошибаешься. У тебя есть сигаретка?»
— На вахте нельзя, — механически сказал Норрис.
— А к женщине на вахте приставать можно?
— Послушай, что же это за сила действовала вдоль твоего пунктира?
— Не знаю. У тебя есть сигарета?
— Держи. Заслужила.
Грегг нажал кнопку вызова.
— Чан? Ты где? Иди сюда. Надо проверить кое-какие расчеты.
— Норрис, я сплю.
— Уже не спишь. Давай-давай, старичок.
Через полчаса у пульта Тамар толпился весь экипаж.
— Похоже на правду, — мрачно сказал Чан. — Сейчас проверим.
Гибкие пальцы штурмана пробежали по клавиатуре. На экране высветилась диаграмма плотности и состава частиц на пройденном «Аркадом» отрезке.
— Типично кометное распределение, — ахнула Арлетт. — Арамаис, поздравляю! Мы догоняем вереницу комет.
— Спасибо. Действительно угораздило. А что с нашим дестроером?
— В его отсеках критическая температура, — сказал Норрис. — Защитное поле послабее, да и идет первым… Греется, одним словом.
— Глуши реактор.
— Противометеорные излучатели спутника останутся без энергии!
— Знаю. Но некоторое время он будет защищать нас своим корпусом.
— Понял.
В отсеке управления «Аркадом» нехотя, словно проснувшись, опять защелкал радиометр.
— Что, братцы, позагораем?
— Скоро облезем, — проворчал Чан. — Не пора ли вводить радиозащитные препараты?
— Пора мой друг, пора, — отозвался софус.
— Не смешно.
— Напрасно. Смех защищает от радиации.
Арамаис почувствовал холодную струйку под левой лопаткой.
— Экипажу введена профилактическая доза радиопротекторов, — доложил софус.
— Вот так-то лучше, — сказал Чан. — Надежнее сомнительного юмора.
Арамаис вдруг вспомнил, что, если придется покидать судно, софус, этот добрый дух, погибнет вместе со звездолетом. За долгие часы вахт к нему привыкают, как к живому существу. С ним беседуют, с его помощью сочиняют музыку, стихи, создают видеофильмы, он незаменим в качестве партнера по играм. Основываясь на таблице случайных чисел, софус умеет выдавать отнюдь не тривиальные ответы на самые разные вопросы, начиная с идиотских и кончая философскими. Он неустанно следит за здоровьем каждого члена экипажа, составляет меню, контролирует рост растений в оранжерее, представляет неисчерпаемый источник сведений по всем областям человеческого знания, причем его необъятная память автоматически подпитывается каждым новым сообщением, получаемым любым способом связи. Бортовой софус «Аркада» принадлежал к последнему поколению нейрокомпьютеров, обладающих даже своеобразным и не всегда безобидным чувством юмора. Эти машины уступают человеку только в подвижности образного мышления да в сложности взаимодействия эмоций и инстинктов, что определяет индивидуальность. Это, впрочем, не означает, что софусы лишены несколько затушеванной индивидуальности. Они сами выбирают себе имя, в общение с разными людьми вносят особенности. Например, Дик, софус «Аркада», с Арамаисом держался на равных, был дружелюбен по отношению к Жень Ши, ласков и предупредителен с Ма-Ма, а с Чаном — почему-то насмешлив. Линде он приятным баритоном часто говорил комплименты. Арамаис как-то спросил, считает ли себя Дик человеком.
— О нет. Я — ваше будущее, — ответила машина.
— Почему ты так думаешь?
— Я создан людьми. А люди способны творить только будущее, поскольку над прошлым не властны.
Призадумался тут царь природы и окрестностей.
— Арамаис, проснись.
— Да, слушаю.
— Посмотри вверх.
Арамаис тревожно поднял голову. Там, на потолочном экране, проецировалось изображение аннигиляционнного топлива внешней подвески. Три мерцающих сгустка антиматерии, чуждой окружающему миру. Они по-прежнему удерживались магнитными ловушками, но все больше частиц встречного потока прорывалось сквозь авангардное поле, пронизывало лобовую броню, живые тела людей. Вступая во взаимодействие с антипротонами, они вызывали точечный распад топлива. По выражению астролетчиков, горючее потекло.
— Ну, знаете ли, — сказал Арамаис. — Форменное безобразие.
Софус давно уже изменил конфигурацию магнитных полей таким образом, что сгустки из шарообразных превратились в вытянутые овалоиды. Это уменьшало площадь встречной бомбардировки, но не устраняло ее, опасность лишь отодвигалась. Полностью избежать ее можно было только одним способом — положить звездолет в дрейф. Но на это требовалось время, время и время. Немалое время.
— А где, черт возьми, дестроер?
— Да нету его.
— Как — нету?!
— А взорвался.
— И вспышка была?
— И вспышка была.
— Милое дело.
— Извини, кэп. Суета. То да се… Тебя решили не будить.
— Поберегли, значит.
— Ну…
— Плотность пространства — одиннадцать атомов в кубическом сантиметре.
— Спасибо, Дик, — саркастически сказал Арамаис.
— Что будем делать? — спросил Жень.
— Очень старательно тормозиться. Что еще можно сделать? Да, еще пора расконсервировать спасательные капсулы. Могли бы и сами догадаться, впрочем.
— Толку от капсул при такой скорости, да в такой пыли…
Арамаис неожиданно рассмеялся и наставительно произнес:
— Экипаж должен принимать все меры, для сохранения здоровья. Норрис, иди.
— Иду. Кто мне поможет?
— Я, — сказала любознательная Ма-Ма.
Они вышли.
— Ну-с, экипажу занять места по расписанию форсированного торможения. Реактор разогрет?
— Да.
— Замечательно. Попросите роботов принести завтрак сюда. Неизвестно, когда еще придется поесть по-человечески.
— Правильно, — сказал Чан, извлекая драже с питательным концентратом. Но проглотить не успел. Внезапно зажглись транспаранты включения всех маневренных двигателей, работающих «враздрай». По корпусу звездолета пронеслась судорога вибрации, а тела людей стиснула свирепая сила перегрузки. Пилюля вырвалась из рук Чана. Пролетев через всю рубку, она размазалась по экранной стене. Так же внезапно, как и начались, перегрузки прекратились. Вой сирены оборвался.
