Сирил Корнблат - Синдик

— Ли Фалькаро! Собственной персоной! Ты все еще думаешь, что после двадцати красных должно все-таки выпасть черное? Ты всегда была дурой, Ли! А сейчас ты действительно попала в переделку.

— Что происходит, уважаемый? — не вытерпел Чарльз. — Мы из Синдика, а вы, как я предполагаю, — из Крими. Вы что, не признаете Договор?

Чужак невозмутимо повернулся к Чарлзу.

— Тут какая-то путаница. Макс Вайман? Чарлз Орсино? Или дикарь с островов?

— Орсино, — формально представился Чарлз. — Двоюродный брат Эдварда Фалькаро, под опекой Фрэнсиса У.Тэйлора.

Чужак слегка поклонился.

— Джеймс Риган IV. — проговорил он. — Перечислять мои связи нет нужды. Это займет слишком много времени, и, мне кажется, не нужно оправдываться перед каким-то мелким мошенником из Дато. Присмотрите-ка за ним, господа!

Два его соратника схватили Чарлза за руки, и у ребра защекотало дуло пистолета.

Риган что-то крикнул на свое судно, и оттуда спустили веревочную лестницу. Ли Фалькаро и Чарлз вскарабкались по ней, ощущая спиной направленное на них оружие. Орсино спросил ее:

— Кто этот сумасшедший? — Ему даже в голову не пришло, что молодой человек был тем, кем представился — сыном главы противостоящей Эдварду Фалькаро стороны.

— Это Риган, — ответила Ли. — Не знаю, кто из нас сошел с ума, он или я. Мне очень жаль, что я втянула тебя в эту историю.

Он попытался улыбнуться. — Я вызвался добровольно.

— Хватит болтать, — проговорил Риган, поднявшись за ними на палубу.

Их без всякого любопытства провожали глаза матросов, но среди них была парочка человек, которых из-за их фигур спортсменов, поз и заносчивого вида Чарлз не мог не узнать. «Охранники!» — он мог спорить на что угодно. Охранники с Североамериканского Военно-Морского Флота — на борту корабля Крими, ведущие себя так, словно они были пассажирами или высокопоставленными членами команды!

Риган самодовольно улыбнулся:

— Я стою перед дилеммой. У нас нет достойной вас каюты. Есть грузовой трюм, который хуже, чем вы заслуживаете, и есть каюты, которые для вас слишком хороши. Боюсь, что мы будем вынуждены разместить вас в одном из грузовых трюмов, но утешением для вас будет то, что до Чикаго совсем близко.

Чикаго — это столица Крими. Этот рудовоз возвращался в Чикаго, когда кто-то С Флота по тревоге изменил ему курс на перехват беглецов. Но почему?

— Вниз! — взмахнул пистолетом один из членов команды.

Они спустились по трапу в темный, провонявший горючим трюм, слегка освещаемый фонариком в руке Ригана.

— Располагайтесь поудобнее, — проговорил Риган. — Если у вас заболит голова, то пусть это вас не беспокоит. Это из-за того, что мы перевозили здесь авиационное топливо.

Огонек исчез, и люк за ним захлопнулся.

— Не могу в это поверить! — вырвалось у Чарлза. — И это — главарь Крими? Ты не могла ошибиться? — Он пошарил руками и нащупал Ли. Трюм действительно был наполнен парами газолина.

Она прислонилась к нему. — Обними меня, Чарли. Да, это Джимми Риган. Тот самый, который будет главарем в Крими. Он был фокусником в одном из отелей Лас-Вегаса. Джимми — гурман, и когда он что-нибудь заказывает, то старается всех поразить. Однажды он заказал кебаб на раскаленном мече. Я себе заказала хорошо прожаренную яичницу на сабле, и он так и не понял, дурачусь я или нет. Джимми тоже играет в поло, но так как он игрок не очень хороший, то покалечил трех своих партнеров по команде. Когда я в него влюбилась, я все-таки убедила себя, что это только мимолетное увлечение. Но папочка его работает — смех! Что-то между ними не так — что-то не так и в самом Крими. Когда ты подлавливаешь их на чем-то, они делают вид, что так и должно быть, но люди вокруг — все их боятся. Мне однажды рассказывали одну вещь — тогда я в нее не поверила, но теперь приходится верить. Что было бы, если мой дядя вытащил пистолет и начал стрелять в официанта? Именно это и проделал отец Джимми, как мне рассказывали. И ничего — ничего не произошло, за исключением того, что официанта унесли, а все сказали, как здорово, что мистер Риган увидел, как тот полез за пистолетом и выстрелил первым! Только у того официанта вообще не было оружия. В последний раз я видела Джимми три года назад. С тех пор я не бывала на территории Крими. Мне там не нравилось. Сейчас я знаю, почему. Дай им только время, и там станет так же, как в Нью-Портсмуте. Что-то с ними происходит. У нас с ним есть Лас-Вегасский Договор, сотню лет между нами — мир; людей, постоянно бывающих в Крими и Синдике не так много, за исключением нескольких шишек, которые, как и я, вынуждены ездить туда-сюда. Привычки. И ты должен оправдывать свое положение и закрывать глаза на то, что они представляют собой на самом деле. Вот какие они. Этот темный, глубокий, вонючий трюм. По сравнению с ними мой дядя — и все Фалькаро — и ты, и я — мы по сравнению с ними прямо залитые солнцем лужайки. Разве не так? Не так? — Ее пальцы вцепились в его плечи.

— Ничего, — шепнул он ей. — Ничего, ничего, с нами все в порядке. И все будет хорошо. Я, кажется, понял. Похоже, что Джимми Риган занялся этим делом частным образом. Он загрузил транспорт оружием и авиатопливом и отправил его в море. Если бы в Синдике кто-либо что-то заподозрил, то они бы посчитали, что этот груз предназначен Новому Орлеану — через Атлантику и канал. А Джимми направил судно в Исландию. Небольшое частное дельце. Но ему нас обмануть не удастся. Есть Договор, а ты — Фалькаро.

— Договор, — проговорила Ли. — Могу тебе сказать, что они все в этом замешаны. Теперь, когда я своими глазами увидела Правительство в действии, я поняла, что я видела в Крими. Они прогнили, вот и все! Они прогнили! То, как они с тобой обращаются, думая, что ты ниже их. Мой дядя иногда бывает заносчивым, иногда он кого-нибудь выгоняет, иногда дает понять, что он — самая высокопоставленная персона в Синдике и не позволяет себя учить. Но у него самого дух другой. В Синдике — это отношение родителей к своим детям. У Крими — это отношения хозяина к рабу. Это не зависит от возраста, от твоих успехов, а только от рождения. Ты говоришь мне: «Ты — Фалькаро», и это кое-что значит. Почему? Не потому, что они дали мне возможность остаться Фалькаро. Если бы у меня не было головы на плечах, они бы отказались от меня еще в детстве. У Крими не так. Кем бы ты ни был, Риган — всегда Риган, сейчас и навсегда. Даже если это такой мелкий параноик, как отец Джимми. Даже если это такой жиголо, как сам Джимми. Боже мой, Чарли, я боюсь! Наконец-то я узнала их, и я боюсь! Если бы ты бывал в Чикаго, ты бы понял, почему. Дворцы у озер, красивее, чем в Нью-Йорке. Бульвар имени Ригана, красивее, чем Скрэтч Стрит Сквер — огромные мраморные статуи, сотни футов восхваляющих его фризов! Трущобы бедняков ты можешь увидеть только случайно. Серые кирпичные коробки еще со времен Третьей Войны! Дети с лицами мелких подхалимов, мужчины со свинскими рожами, женщины с фигурами, напоминающими пивные бочки — и все они таращатся на тебя, когда проходишь мимо, как будто бы они с удовольствием перерезали тебе горло. Я никак не могла понять до сих пор этого выражения их глаз, и ты не сможешь понять, о чем я говорю, до тех пор пока сам не увидишь эти глава.