Дмитрий Де-Спиллер - Поющие скалы (сборник)

На краю острова высился многогранный дом-додекаэдр, облицованный желтым пластиком. Целые фонтаны золотистых брызг взметнулись над ним, когда пест шарахнул по его янтарной крыше. Еще удар, и дом-додекаэдр обратился в руины.

Зрелище этой неистовой всесокрушающей оргии было завораживающим. В ней чувствовалось грозное и ликующее торжество какой-то дикой, но свободной и веселой силы. Расколотив и буквально истерев в порошок все на острове, песты принялись за развалины причала на противоположном берегу. Они еще утрамбовывали их останки, когда вертолет тронулся дальше. Опустошенный остров вскоре скрылся из виду.

До Туманного ущелья мы летели меньше часа. Дорогой я раздумывал о причинах очевидной целенаправленности того, что делали каменные песты. Казалось, их бурная энергия искусно направлялась какими-то разумом, и я поделился своими впечатлениями с братом.

— Нет, не думаю, — ответил мне брат. — Гораздо вероятнее, что наши постройки сами направляли на себя удары каменных пестов. Они могли действовать на грунт, например, своей неэлектропроводностью, теплотой, всей своей чужеродностью. Молния попадает точно в громоотвод, но это не значит, что она обладает волей и желает попасть в громоотвод. Если некто наступит на грабли и они ударят его по лбу, то это не значит, что они осердились. Должно быть, Ксенос богат набором таких сейсмических «грабель», а сооружения на острове дали сейсмическим процессам такой ход, что обрушивали удары этих «грабель» на себя.

Я полагаю, — продолжал брат, — что Ксенос подобен связке сжатых пружин, перевитых нитями. Если разорвать одну нить, связка пружин перестроится, если разорвать другую, она перестроится снова. Но может случиться и так, что от разрыва нитей пружины станут распрямляться с такой силой, что нити будут рваться снова и снова. Тогда выделится масса энергии…

Это предположение брата вскоре подтвердилось с удручающей очевидностью. Счастье для нас всех, что знаменитая «пляска» Ксеноса началась, когда космические корабли уже отвалили в космос. Находясь от планеты на почтительном расстоянии, мы в полной безопасности могли наблюдать ее медленные судороги.

Ксенос мало-помалу вытянулся чуть не вполнеба и стал извиваться, подобно гигантскому червяку. Он то скручивался, то распрямлялся, а потом лопнул посредине, и из раскрывшейся раны выползли сгустки мерцающей массы. В следующие полчаса его исполосовали десятки новых порезов, Из них появились кривые отростки, которыми Ксенос шевелил, как щупальцами, то свертывая их, то вытягивая, то накладывая на себя. Потом по нему прошла общая судорога и, изогнувшись, он выкинул из себя один за другим три сияющих куска. Их медленно понесло по звездному небу прочь от затихшей и вновь округлившейся, планеты.

Насколько мне известно, мой брат был первым человеком, верно угадавшим результат извержения Ксеносом трех этих тел. Указывая на них в иллюминатор, он сказал мне, что сила, выбросившая из Ксеноса эти куски, даст отдачу и разомкнет его орбиту. И Ксенос покинет солнечную систему.

Так оно и вышло. Извергнутые Ксеносом куски перестали наблюдаться, кажется, к концу 824 года, а Ксенос, как известно, скрылся от телелокаторов четверть века тому назад.

Я привык гордиться научной прозорливостью моего брата и рад демонстрировать ее примеры. Так вот, прошу мне поверить, что общепринятое теперь мнение о происхождении Ксеноса из галактического ядра было высказано братом еще до того, как доставленные на Землю образцы этой планеты подверглись исследованиям на циклотронах. Правда, сравнение Ксеноса со связкой сжатых пружин оказалось слишком прямолинейным. По завершении исследований брат не поленился прочитать мне целую лекцию о "квазиравновесных системах" с "низким потенциальным барьером". Он особенно подчеркивал, что к системам такого рода принадлежат и живые существа.

— Вспомни, — говорил мне брат, — любым живым существам свойственно состояние неустойчивого равновесия. Энергетически ничтожное действие запаха мыши преображает весь кошачий организм. Как меняется все поведение человека от одного лишь важного для него слова! Вообще квазиравновесную систему можно уподобить многограннику, установленному на вершине, который, опрокинувшись, тотчас же устанавливается на другой вершине. Такой системой является и Ксенос. Он способен проходить сложные цепи неустойчивых состоянии, переходя из одной потенциальной ямы в другую…

Одновременно с этим он считал, что было бы абсолютно неверно говорить о Ксеносе как о живом существе. Что до меня, то я совершенно с этим согласен, хотя, признаться, до сих пор не уразумел, как дать толковое определение различия между мертвой и живой системой.

Шахматный парничок

I

Эту историю мне рассказывала много лет тому назад мать моего отчима — покойная тетя Миланта. Сама она слышала ее от своего деда — Сергея Севастьяновича Серебрянникова, скончавшегося на исходе прошлого века в звании библиографа публичной библиотеки города Козлы.

Когда говорят о старых Козлах, то обыкновенно придают им колорит живописного иностранного города. Но это характеристика односторонняя. Основное население Козлов с первых дней существования города было русское. Шведские и албанские поселенцы, швейцарцы-колонисты, французы и итальянцы составляли не основное население Козлов, а, так сказать, поверхностное. Но по этой-то именно причине иностранцы и были в Козлах больше на виду, нежели русские. Особой заметностью отличались французы. Может быть, именно с этим их свойством связано появление в Козлах французской газеты "Journal de Kozles". Она просуществовала с перерывами с 1 октября 1869 года по 1 ноября 1880 года, имея в лучшие времена не более 500 подписчиков, что не влияло, однако, на интересность газеты, которая была живой и отзывчивой. Ее первым редактором-издателем был упомянутый мною Сергей Севастьянович Серебрянников. Он владел французским превосходно.

Все сотрудники Сергея Севастьяновича были даровые. О гонораре не было речи. А все же трудно был сводить концы с концами. Так трудно, что Серебрянникову пришлось наконец отказаться от издания газеты, созданной его трудами и талантом, и передать ее другому издателю — своему зятю Леону Дамурье.

Дамурье этот был любопытной личностью. Большой остряк, неутомимый и неисправимый каламбурист, весельчак, он с особенным эффектом танцевал трепака, на ходу снимая сапог и тут же во время присядки надевая его. Он страстно любил разгадывать головоломки.

Газета, принятая им от Сергея Севастьяновича, не только не давала дохода, но еще приносила убыток. Но как бодро и интересно она велась! Каждый вечер в редакции газеты собирались друзья и сотрудники Дамурье. Оживление царило всеобщее. Остроты и каламбуры взлетали, перекрещивались и разлетались, как звезды фейерверка. Между двумя периодами злободневной передовицы Дамурье умудрялся разрешать труднейшие головоломки из свежеполученных парижских газет. А если загадка была чересчур замысловата, то передовица откладывалась и сотрудники приглашались бросить на время текущую работу, чтобы заняться более серьезным делом искания трудного решения. Приходивший за газетным материалом метранпаж останавливался в благоговении перед священнодействием редакции и сам увлекался головоломной работой. Но вот решение найдено! Происходило общее ликование: закипала вновь газетная работа, и Дамурье принимался за продолжение громоносной статьи против Бисмарка, которого он искренне ненавидел.