Андрей Мансуров - Цена предательства

Потому что уж капрал-то с пятилетним стажем работы досконально владеет спецификой. И знает все тонкости работы, и слабые места.

– Идём прямо сразу. Я… Ребятам о тебе уже сказал. Никто стрелять не будет.

Никто действительно не стрелял.

Но взгляды, которыми его провожали, пока он шёл за О,Салливаном по коридору, словно дрессированный дракон, и встречали, когда они вошли в рубку-диспетчерскую, сказали бы ему обо всём. Если б он и так не видал этого в их сознаниях.

– Диспетчер. Связь с модулем.

Связь через спутник-ретранслятор была установлена буквально за доли секунды – дежурному инженеру оказалось достаточно одного взгляда на Михаила.

На экране возник оператор спасательного модуля, и тут же в поле зрения видеокамеры ворвалось лицо лейтенанта:

– Михаил? Михаил, это – ты?!

Михаил кивнул. Отсюда он не мог связаться с начальством мысленно – планета!

– Капрал! Докладывайте. Удался ли ваш план?

– Да, сэр. Удался. И даже – больше, чем удался. Вот координаты. – О,Салливан продиктовал цифры, – И ещё: огромная просьба! Разбомбите это гадючье гнездо поскорее! Михаил сказал, что гад, который там засел, всё время его… Это… Как это сказать-то…

Перевербовывает!

– Вас понял. Хорошо. Бомбу-то мы уже давно на всякий случай… – лейтенант отвернулся к кому-то в рубке модуля, – Вводите координаты! Готово? Запуск!

Михаил почувствовал гнев и сожаление того существа, того духовного собрата, что засело там, подо льдом. Оно сожалело о нём – о том, что он предал тех, кто теперь ему куда ближе и роднёй, чем жалкие и примитивные земляшки. Презрел, проигнорировал зов крови и Духа той расы, к которой теперь приобщился… И сердилось – на то, что все хитрые планы, основанные на долгом и кропотливом изучении характеров этих самых земляшек – провалились.

Сустары просто не могли поверить, что найдётся ренегат, готовый пожертвовать своей жизнью и – главное для сустаров! – невероятными открывшимися возможностями мышления, для того, чтобы не позволить осуществиться этим самым планам.

По вытеснению людей с захваченных ими колоний-планет.

И ещё он понял, что насилие как таковое в корне не свойственно расе первоотцов этого… Тела? Сознания?.. Что они не ведут военных действий так, как это привычно людям – именно из-за глубочайшей внутренней черты…

Характера? Натуры? Нет – чего-то куда более основополагающего!..

Впрочем, то, что чётко, однозначно характеризует нрав сустара – невозможно передать, отобразить словами из людского словаря. Это можно объяснить только сустару.

Но сустару-то этого объяснять не надо. Поскольку он и сам знает.

– Ракета накрыла цель! – это донёсся голос оператора в спасательном модуле.

– Отлично. Как – там? Михаил всё ещё слышит… Мысли этого? – лейтенант обращался к О,Салливану, но глаз не спускал с Михаила. Да и все, кто находились в обеих рубках-диспетчерских – не спускали…

Михаил устало промыслил бывшему напарнику, что напор на его мозг прекратился. И упал на пол: хожни буквально подогнулись. Но – не от усталости.

А от лютой тоски. Безысходности. Немыслимого одиночества, навалившегося вдруг пониманием: никакой он не герой. А изгой. Предавший своих. И тех, и тех.

Потому что он теперь – не просто предатель, а – двойной предатель!

А такого ни один из сустаров до сих пор не делал…

И правильно, что не делал. И не сделает никогда. Потому что жить с такой мыслью, таким воспоминанием – просто невозможно. Для сустара.

– Всё в порядке, сэр. Мыслепоток пропал. Планета зачищена. Михаил подтверждает. Можно… Если захотите, возвращаться на Станцию, сэр.

Михаил почуял, как потолок завращался над ним, и словно обрушился сверху, вызвав в голове фейерверк красочных искр…

Очнулся Михаил в их с Лестером каюте.

Лестер сидел на постели напротив него, а он сам лежал на полу на каких-то наваленных толстой кипой ковриках и матрацах… Ясно, что на постель не поместился.

Лицо напарника оказалось укрыто в ладонях, и Михаил сразу понял, что суровый ветеран космодесанта, которого было не испугать видом выпущенных кишок и потоками крови, и не расстроить потерей даже руки или ноги, попросту рыдает. Взахлёб.

– «Перестань, Лестер. О себе даже я сам уже не сожалею».

– Я знаю. Я чувствую. Может, я и тупой. И чёрствый. И циничный.

Но это-то я понимаю. Иначе ты не смог бы… Решиться на такое.

– Да нет. Те мысли, которые заставили меня влезть в это тело, давно… Неактуальны, если употребить столь мягкий термин.

– Что же тогда? Ты… Чувствуешь свою ответственность за то, что именно на тебя пал выбор этих, когда они впервые… Поговорили с тобой?

– И это тоже – в прошлом. А сейчас я понимаю, что просто не смогу так жить. С этим. Сустары так не поступают. И – никогда не будут. Им это настолько чуждо, как, как… Ну, как человеку – сожрать собственное дитя!

Хотя мы-то всё-таки знаем, что раньше, когда случались в первобытной Европе неурожайные годы, матери ели и своих же детей, и скармливали младших – старшим. Тем, в кого уже вложили больше сил и средств. Чтоб повысить шансы семьи на выживание.

– Да. Я тоже помню это. Варварство!!! Но я…

Понимаю, что для… э-э… выживания – человек шёл и не на такое. Ох уж это Средневековье. Другие нормы морали, традиции, примитивные нравы и всё такое. Но…

Речь о тебе.

Может, как сустар ты с этим жить и не можешь.

Но ты же – не сустар! Михаил! Вернись обратно!

Просто – стань обратно человеком!

– Нет, Лестер. Я уже не смогу. То, что сейчас есть в моём мозгу, в моём сознании, просто не уместится в том крохотном вместилище, что раньше служило мне верой и правдой. Мой мозг – тот, человеческий, попросту не выдержит. Лопнет, словно переспелый арбуз, когда в него попадает разрывная пуля!

Ты же не сможешь перелить ванну в рюмку?

О,Салливан автоматически покачал головой.

– Вот и я… Никак.

– Понимаю. Вернее, думаю, что понимаю – поправился О,Салливан, – Наверное, сейчас тебя никто не сможет понять. А наши доблестные учёные… Сам помнишь.

– Да, конечно. Кстати, ты прав – именно на них этот резидент впервые попробовал идею с вытаскиванием из подсознания комплексов. О том, что «вот превратиться бы в монстра, и я бы им всем показал!..» И, разумеется, самым мстительным и обозлённым оказался маленький док – его унижали и презирали. А он это чуял. И не только в словах.

Телепатия в зачаточном виде есть даже у… вас, людей. – Михаил, и правда, считал теперь себя – не человеком. Однако – и не сустаром.

А выродком.

Чудовищем, свершившим двойное предательство. И не достойного жить. Но говорить он продолжил: