Эдгар Пэнгборн - Зеркало для наблюдателей

Секретарь-блондинка оказалась стеклянно-совершенной. Как фальшивый бриллиант. Оценив добротность моей одежды, она тут же переключилась в режим радушного приема — стандартная полуавтоматическая улыбка для шугэдэдди[36] — и приглашающе показала рукой на матовую стеклянную дверь с табличкой "Дэниел Уолкер". Уолкер оказался искусственно-радостным мезоморфом[37], размякшим от полноты на своем четвертом десятке. Такой же автомат для приветствия, но на порядок совершеннее блондинки. Я не хотел спешить и потому достал сигару. В Уолкере не было ничего выдающегося. Пристальный взгляд сдержано-искренен, разговаривает он решительно-глухим голосом человека, у которого каждое слово — цитата.

— Мне интересно,— сказал я.— О вас, кажется, не очень лестные отзывы в прессе.

— Вы из газеты, мистер Майсел?

— Нет! — Я выглядел возмущенным.— На пенсии. Занимался неподвижным имуществом.

— Никогда не тревожьтесь насчет прессы,— процитировал он.— Джо не тревожится. Пресса вся реакционная. Она Не Выражает Органического Единства Народа.

В его речи так и звучали заглавные буквы, а я смотрел на него суровым, мудрым взглядом и кивал.

— По Большому счету у нас хорошая пресса. Они ненавидят нас. Ненависть заставляет их болтать, а слухи влекут за собой Разумные Вопросы, подобные вашим.

Я задрал нос, самодовольный старый козел.

— Что вас больше всего интересует в Партии, мистер Майсел?

— Ваше Чувство Предназначения,— сказал я.— Вы не боитесь Формулировать Цель.

Я поднес к сигаре огонек зажигалки, которая облегчила мой карман на сорок восемь баксов,— медленно-медленно, так, что-бы искренние глаза мистера Уолкера успели прилепить к зажигалке ценник. (Я притащу ее домой, Дрозма. Знаете, выскакивает такая фигурка, в полдюйма высоты, бело-золотая, в чем мать родила, ударяет молоточком по кремнию и тут же прячется обратно. Эстетическая ценность — около никеля[38]. Детям, вероятно, очень нравится.)

— Когда вы Одиноки в Мире...— Я вздохнул.— Честно говоря, мистер Уолкер, я чувствую, что и мне самому Партия может дать Чувство Предназначения.

И я рассказал ему, что мир рискованно плывет по течению. Интернационалистические заблуждения. Потеря сопричастности с Великими Истинами. Буйно разросшийся скептизм.

— Да!— любезно сказал мистер Уолкер и принялся выуживать мою биографию.

Я позволил ему выведать, что я из штата Мэн, вдовец, детей не имею. Разумеется, всегда был республиканцем. Но, слава Богу, не теперь. Они — Реакционеры: не понимают, что активные шаги в Азии неизбежны. Никакого Чувства Предназначения. Я был хорошим и отрицательно настроенным по отношению к республиканцам.

— Их дни сочтены,— процитировал Уолкер.— Не берите их в голову. Вас не удивило, почему мы называемся "Партией органического единства"? — И не дожидаясь ответа, продолжил: — Кое-что конфиденциально, мистер Майсел. Слово "единство" имеет одно неудобство. Нельзя же назвать себя "унионистами" или "унитариями", хе-хе[39]. Ну, и не "органистами" же!.. И слово найдено, мистер Майсел. Это Органит. Кое-кто из лидеров подарил нам его всего несколько дней назад. Оно еще не встречалось в литературе, но, я уверен, попало в самую точку. Скоро оно будет на языке у всех. И на языках у наших врагов — тоже. Они будут высмеивать его.— Он продемонстрировал мне десять наманикюренных пальцев. — Пусть высмеивают! Нам даже выгодно.— Это был единственный момент, когда из под маски любезника-атлета выглянул истинный мазохистский фанатизм.— Вот! Почему "органического"? Потому что это единственное слово, которое выражает Природу Общества и Основные Потребности Человека! Общество — это Единый организм. Вот! Что должен иметь любой единый организм? Просто, не правда ли? Средства передвижения. Средства удовлетворения голода. Средства воспроизводства. Органы чувств. Естественно, единую нервную систему. Вот! Что, например, такое — средства удовлетворения голода в Обществе?

Его руки заметались по столу, перебирая и передвигая ко мне все новые и новые брошюры и проспекты. Успокоились руки только тогда, когда мои карманы доверху оказались набиты рекламными материалами.

— Сельское хозяйство и сельскохозяйственные рабочие,— ответил я, уже видевший ранее некоторые из этих брошюр и успевший заучить жаргон, на котором излагались содержавшиеся в них идеи, идеи настолько старые и банальные, что человеческие существа были загипнотизированы ими или почувствовали к ним отвращение по меньшей мере пять тысяч лет назад.

— А что такое нервная система Общества?

— Ну, это именно тот вопрос, который беспокоит меня, честно говоря... Всякий желает быть частью нервной системы, скажем так.

— Нет, коллега, тут вы не правы... Вы не будете возражать, если я выскажусь по этому поводу? — Он снова коснулся пальцами лежащих на столе брошюр.— Далеко не всякий. Человек с улицы, мистер Майсел, желает быть управляемым. Не забывайте, демократия должна определяться как величайшее благо для подавляющего большинства. Спросите себя, сэр, много ли людей знают, что для них хорошо? Человек с улицы, мистер Майсел, нуждается в Просвещенном Преобразовании. Он должен найти, понять и принять свое предназначенное место в Организме. А иногда принять и без понимания. Вот! Кто подскажет ему? Кто в силах совершить это, кроме цвета общества, людей хорошо информированных, настоящих руководителей, иными словами — нервной системы Общества?

Я попытался взглянуть на него так, словно только что представил себе нечто светлое и ясное:

— Кажется, в этом направлении Партия органического единства могла бы оказаться весьма полезной.

Я дал сигаре возможность потухнуть, чтобы сорокавосьмидолларовая обнаженная фигурка еще раз явилась на свет. Потом я затянулся и принял такой самодовольный вид, что мне до сих пор тошно вспоминать об этом. Уолкер тоже выглядел довольным, но в его удовлетворении я заметил некоторую толику презрения, тут же, впрочем, исчезнувшего с его лица. Словно ласка выглянула из-за кучи камней и, испугавшись неведомого, скользнула назад.

— Вы очень верно выразились, мистер Майсел.

— Но нет ли у Передовой лейбористской партии чего-то похожего на подобную идею?

Это могло оказаться ошибкой — вопрос был слишком умным для "старика Майсела". Уолкер проявил осторожность и спокойно сказал:

— У них есть неплохие идеи. Они лучше старых партий понимают Проблемы Общества. И так же, как мы, видят, в чем величайшая опасность.

Я напряг свою старую марсианскую шею, чтобы искусно изготовленные щеки "мистера Майсела" украсились приятным румянцем: