Борис Тараканов - Кольцо времени

Выражение морды химеры что-то неуловимо напоминало Юре. Чье-то лицо. Юра никак не мог вспомнить — чье именно?

— А… з-зачем они здесь? — тихим голосом спросил Юра, подойдя к священнику и Бондарю.

— Химеры? Они пришли в христианское искусство в средние века, но прижились только в Европе, — ответил падре Антонио. — Корни их ведут в древнегреческую мифологию. В «Илиаде» Гомера сказано, что это «порождение Тифона и Ехидны». Иногда ими изображают несбывшуюся мечту.

— В католическом искусстве это всего лишь декоративный мотив… — добавил Бондарь.

Услышанное не добавило ясности Юре в его попытке что-то вспомнить. Отойдя в сторону, он еще раз взглянул на простирающийся перед ним Милан и понял, что настроение безнадежно испорчено.

— Друзья, пора спускаться, — сказал Бондарь, и все двинулись к неприметной дверце, через которую выходили.

Падре Антонио замыкал процессию. Спускаясь, Юра решил посчитать витки лестницы. Где-то на тридцать четвертом повороте его пронзила мысль, от которой он пошатнулся и, чтобы не потерять равновесие, схватился за холодную шершавую стену. Он вдруг ясно вспомнил, что выражение хищной морды химеры непостижимым образом напоминало кроткое лицо нищенки из перехода, напугавшей его в тот проклятый день, когда он, полный авантюрных надежд, спешил в библиотеку. С каждым новым оборотом лестницы в голове возникала одна и та же фраза: «Не стоит открывать дверь, когда не знаешь, куда она тебя приведет… Не стоит открывать дверь, когда не знаешь, куда она тебя приведет… Не стоит открывать…», — совсем как заезженная пластинка на бабушкином патефоне.

Перед выходом из собора все по очереди пожали руку падре Антонио и вынырнули из бронзовой двери в солнечный день.

— Классный падре! — констатировал Вовка.

— Прямо Святой Антоний! — с уважением сказал Стас.

Юра молчал. Последняя догадка не давала ему покоя. Бондарь тоже шел молча. Выпятив вперед нижнюю губу, он в задумчивости скользил глазами по площади.

В день, когда луч одинокий СветилаОсенней Предвестницы лик озарит,В полдень, к подножию Башни КапризнойВновь будет явлен ковчег неотпетый Силы Неясной…

— вдруг сказал Бондарь куда-то в пустоту.

— Нострадамус? — после небольшой паузы спросил Стас.

— Нет, — ответил Бондарь, — это Карло Паччини, один из братьев ордена Сальваторов. Пятнадцатый век. Он мало кому известен в наше время, но его пророчества будут посерьезней стишков Нострадамуса. За что, в свое время, брат Карло и снискал проблемы с инквизицией…

— И что это значит: луч, ковчег? Предвестница какая-то…

— А Бог его знает, — выдохнул Бондарь. — Так, припомнилось. Очевидно, атмосферой храма навеяло. Готика, латынь…

— Дева! — вдруг сказал Юра.

— Что «Дева»? — спросил Стас.

— Я вспомнил. Вика, наша редактор, которая мою статью выпускала, она одно время увлекалась астрологией, карты друзьям строила. Наш Главный по гороскопу — Дева. Как-то раз она ему сказала, что его знак в древности называли «Осенней предвестницей» — она открывает начало осени, хотя сама еще находится в конце лета.

— М-да… — сказал Бондарь. — Дело осталось за малым — узнать, где находится эта самая Капризная Башня. И тогда мы имели бы шанс взглянуть на… ковчег неотпетый Силы Неясной… Хотя бы узнали что это. Ну что же, друзья, пришло время откушать отлич-ную пиццу. Идемте, я знаю одно местечко, достойное вашего внимания. Кстати, как вы относитесь к хорошему красному вину?

— Потребительски, — ответил Стас.

Компания, смеясь, пересекла площадь и пошла по одной из неприметных улочек. Вовка сглотнул слюну, чувствуя в воздухе запах обещанной пиццы. Она непременно должна быть очень вкусной. Ведь если Бондарь что-то хочет показать, значит, это действительно «нечто»…

На одном из домов по правую сторону улочки висела яркая светящаяся афиша уже успевшего набить оскомину «Титаника», идущего в кинотеатре за углом: Леонардо Дикаприо нежно обнимает Кейт Уинслет на фоне огромных дымящих труб парохода-легенды. Взгляды путешественников невольно задержались на этом красивом кадре.

— Все-таки, Кейт Уинслет здорово похожа на Мадонну, — заметил Стас.

— Ага… — скептически улыбнулась Тамара, — Как Фаина Раневская на Лайзу Минелли. Не понимаю, что общего ты увидел.

Стас сокрушенно вздохнул, а Юра с Бондарем улыбнулись.

— Красивый пароход, правда? — сказал Вовка. — Жаль, что утонул.

— Столько людей погибло… — добавила Тамара.

Повисла небольшая пауза. Бондарь подумал о чем-то, глядя на афишу, и вдруг спросил:

— Друзья, а вам не приходило в голову, что в истории с «поездом-призраком» ощущается некая… «титаниковатость».

— Что ощущается?? — Стас округлил глаза и от неожиданности поперхнулся. От души прокашлявшись, он хрипло сказал, — извините, я, конечно же, понял, что Вы имеете в виду. Просто…

Бондарь улыбнулся.

— Я понимаю, Вас смутил термин.

— Не знаю, ведь это совершенно разноплановые катастрофы. Можно ли их сравнивать?

— Сравнивать их, безусловно, нельзя, но вот обойти вниманием какие-то косвенные аналогии было бы недальновидно. — Бондарь достал трубку и принялся набивать ее табаком.

— Ну какие тут могут быть аналогии: один пропал, другой затонул. В одном случае это аномальное явление, в другом — человеческая безалаберность. Да и количество жертв в обоих случаях не соизмеримо.

— Станислав, на самом деле Вы ошибаетесь — аналогии, как не странно, есть. Вот смотрите: в июле 1911 года итальянский туристический поезд вез некий череп с измененными сакраментальными свойствами. А всего девять месяцев спустя, в апреле 1912 года, на пароходе «Титаник» перевозилась из Европы в Америку египетская мумия, о которой еще в то время ходило очень много странных историй.

Стас развел руками.

— Честно признаться, я ничего об этом не знаю.

— Интересно, что хранилась эта мумия рядом с каютой представителя компании «Уайтстар», который и отдал команду капитану гнать «Титаник» на всех парах. Как нам известно, оба рейса (и поезда и «Титаника») закончились катастрофами.

— Вы хотите сказать, что это были катастрофы одного порядка? — спросил Юра.

— И вообще, насколько достоверны эти сведения про мумию? Вокруг «Титаника» полно всяких легенд, и если все их принимать на веру, так чего там только не везли.

— Вот-вот… Чтобы прояснить для себя эту ситуацию, я связался со своим знакомым из Академии наук, профессором Гринденко — на данный момент это один из ведущих специалистов по Древнему Египту. Действительно, на «Титанике» везли саркофаг с хорошо сохранившейся мумией египетской жрицы-прорицательницы Аменемот четвертой. В некоторых европейских каталогах она почему-то значится как Аменофис четвертая, и это довольно странно, ведь Аменофис — чисто мужское имя… Эту мумию раскопали в 1895 году. Под ее головой лежала фигурка бога Осириса с надписью: «Да восстанешь из праха и взором своим ввергнешь в бездну всех, на пути твоем предстоящих». При этом слово «бездна» можно с успехом трактовать как «пучина». Гринденко в бешенство приходит от всех этих россказней на тему пресловутого «проклятия фараонов», но он подтвердил, что с 1896 по 1900 года умерли все, кто принимал участие в раскопках. Остался жив только лорд Каннервилль, который вез мумию на выставку в Америку. Далее — как по партитуре: «Титаник» с пассажирами действительно был «ввергнут в пучину», а мировая египтология лишилась ценнейшей археологической находки.