Игорь Ревва - Конец света

Чушь, подумал Джон. Как могут погубить человека написанные на бумаге слова, да ещё им же самим и придуманные? И не написанные даже! Даже ещё не написанные!! А только НАБРАННЫЕ на компьютере!!! (почему-то Джон посчитал, что текст, не имеющий «бумажного» подтверждения — не существует…) Да даже если бы и напечатанные, всё равно!!! Это невозможно!!! Хотя…

Если человек этот и так уже стоит на краю обрыва, занеся одну ногу над пустотой…

Джон потряс головой. Надо отвлечься, подумал он. Ага, сам себе возразил Джон. А сроки? А договора? Как потащат меня в суд!.. Вот и отвлекусь! Не-е-ет! Надо работать! Тем более, что бытует мнение, что работа спасает от… от чего-то там… От всего!!! Где-то он это читал? Джон наморщил лоб, потом вспомнил и вытащил с полки одну из книг. Перевод на английский. Какой-то довольно старый иностранный роман. Не очень понятная книга, но отдельные места почему-то запали в память, хотя общего смысла произведения Джон так и не уловил. Впрочем, может быть здесь была вина переводчика сейчас за переводы берутся все, кому не лень… Джон открыл книгу и нашёл запомнившееся место:

«…Когда мне плохо, я работаю…..Когда у меня неприятности, когда у меня хандра, когда мне скучно жить, я сажусь работать. Наверное, существуют другие рецепты, но я их не знаю. Или они мне не помогают. Хочешь моего совета — пожалуйста: садись работать. Слава Богу, таким людям, как мы с тобой, для работы ничего не нужно, кроме бумаги и карандаша…»

Вот именно… А Джону не нужно даже этого — с него достаточно и компьютера…

Джон вдруг понял, что совершенно не помнит ни названия этой книги, ни её автора. Он посмотрел на обложку — какой-то неизвестный ему автор (наверное, из молодых) со странным двойным именем. И фамилия странная. Поляк, наверное…

Джон прочёл название книги и почувствовал, как руки его начинают дрожать. В названии присутствовали два слова. Два слова, моментально выбившие у него из-под ног разумную почву реальности: «КОНЕЦ СВЕТА»…

Он что, ЗНАЛ, что ли?! Почему ему попалась в руки именно эта книга? Почему…

Может быть, это знак?!

Ага!!! Знак СВЫШЕ!!!

Алллилуййййаааааааа!!! Воспла-а-а-ачем о грехаа-а-а-ах!!!!!

Так! Всё!!! Следующая остановка — палата для умалишённых!!!

Джон закрыл глаза и глубоко вздохнул. Он вспомнил строки из книги о том, что от неприятностей хорошо помогает работа… Наверное, не от всех неприятностей, подумал Джон.

Впрочем… Работать-то всё равно надо — спасает тебя работа от неприятностей или… или наоборот… И даже если работа действует на тебя как наркотик — губит, доставляя наслаждение… Джон почувствовал, как силы возвращаются к нему. В конце-то концов, как говорил тот же самый Кэрролл кто здесь хозяин?! Я или слова?! В моём случае — это я! (по крайней мере, мне хочется так думать…)

…ну-ну… думай…

Можно написать, как закончилась эта гонка по обезумевшему городу. Или эпизод с той девушкой…

Но с экрана монитора на него сверкал обезумевшим взглядом Карл Уиллис… И оттуда несло бензиновой гарью от горящей полицейской машины…

Джон решительным движением взялся за мышку, сохранил текст и закрыл его. После закончу, подумал он. А сейчас… Кто там ещё у меня в запасе?!

Он покопался в памяти, пересмотрел несколько персонажей и выбрал одного из них — самого безопасного, самого безвредного, который не затащит тебя в летящий к земле самолёт или несущийся по улицам грузовик. Обычный парень, которого просто жалко, и ничего больше. Джон придумал ему имя, затем на миг закрыл глаза, сосредоточился, представил себе его лицо, мысли, чувства, и принялся за работу…

…Nowhere Man, the world is at your command…

16

Кевин переехал в Нью-Йорк в прошлом году, зимой. В то время он был полон надежд и мечтаний, какие свойственны всем людям в возрасте пятнадцати лет. Но самым главным для него было, естественно, избавление от нудной родительской опеки. В пятнадцать лет считаешь себя достаточно взрослым для того, чтобы быть самостоятельным и примерно тогда же начинаешь понимать, что мир взрослых никак не хочет с этим согласиться. И ещё лет пять — семь вряд ли захочет…

Здесь же, в Нью-Йорке, Кевин был предоставлен самому себе от начала и до конца. Ему удалось устроиться в небольшую забегаловку уборщиком. Помимо этого в его обязанности входило выполнение всего того, что считали ниже своего достоинства делать двое работающих здесь же парней. Им было лет по двадцать пять и они смотрели на Кевина, как на мальчика на побегушках. Кроме того, они обожали подшучивать над ним. И шутки эти далеко не всегда были безобидными.

Внешне Кевин делал вид, что мирился с таким отношением к себе. В мыслях же он не давал этим парням спуску. Он представлял себя то крутым полицейским, тыкающим под нос одному из них внушительного вида револьвер; то миллионером (которым Кевин, без сомнения, однажды станет), решившим снести эту забегаловку и построить на её месте громадный ресторан.

Особенно сильно Кевин возненавидел этих парней после одного случая. Дело происходило на кухне, где Кевин в тот момент складывал чистые тарелки. Парни же сидели на пустых ящиках и о чём-то болтали. Вдруг один из них обратился к Кевину и попросил его принести здоровенную сковородку, стоящую на краю плиты.

Замотавшийся за день Кевин как-то упустил из виду то, что сковорода, даже и не находящаяся на огне, не обязательно должна быть холодной. Он схватил железную ручку голой рукой и тут же с криком её выпустил. Боль от ожога была сильной, но ещё больнее были слова этого парня.

— Вот видишь, — сказал он, обращаясь к своему приятелю, — горячая ещё. А ты говоришь — остыла!

Затем они, как ни в чём не бывало, вернулись к прерванной беседе и на Кевина внимания больше не обращали.

Было очень больно — ладонь у Кевина мгновенно покрылась волдырями. Но гораздо сильнее боли была обида. Кевин едва удержался от того, чтобы броситься с кулаками на этих ублюдков.

И вот сегодняшней ночью Кевин вдруг с сожалением понял, что он никогда уже не сможет расквитаться с ними. Как бы ему этого ни хотелось.

Дело в том, что Кевин проснулся от странного и страшного ощущения, что всё кончено. Он почувствовал всеми клетками своего тела, что утро для него уже не наступит. И не только для него — для всех. Что с восходом солнца

(если он вообще состоится, этот восход)

наступит конец света.

Кевин сел на кровати и уставился в окно расширенными от ужаса глазами. Ничего особенного за окном не происходило (можно даже сказать, что за окном ВООБЩЕ ничего не происходило), но это-то и испугало Кевина больше всего. Он подумал, что если бы он увидел мириады падающих звёзд или скопище инопланетных, отвратительных и скользких монстров, то ему было бы легче. А так…