Сеймон Сеймон - Печать демона

- Она зовет меня.

- Демон? - уточнил Чиптомака.

- На демона мне наплевать, к нему бы я не пошел. Но вот Черная Луна зовет. Придется идти... Вы со мной?

- Да, - быстро ответил за обоих старик.

- Спасибо, - улыбнулся гигант. - Одному мне как-то... Ладно, вам признаюсь: боязно. Зато когда мы выполним поручение демона, то вернемся на берега Квилу. Или вернемся в Шерешен... Я пока не решил, не могу думать. Идем!

Воин вскочил и не оглядываясь зашагал к болоту. Ларимма и Чиптомака, переглянувшись, последовали за ним. Черная Луна, видимо, оказалась довольна поведением своей жертвы и гнала воина не так быстро. Старик даже успевал на ходу перебирать струны и что-то напевать себе под нос. У него рождалась новая песня: песня о старом лэпхо, идущем на смерть ради глупого друга. Странно, что никто прежде не сочинял песен о лэпхо-героях, таких, как Чиптомака.

Теперь путешественники возвращались тем же самым маршрутом, которым шли от болота. Чиптомака узнавал поваленные деревья, овражки, поляны. Он прикинул, что двигаясь без остановки, они доберутся до владений Асулаши уже к середине дня.

Старик привык бродить, его сухое, легкое тело не отличалось повышенными запросами. Зато полной Ларимме приходилось туго: она здорово измоталось за время скитаний, а после вчерашнего бега ноги просто отказывались слушаться. Чтобы хоть как-то отвлечься от боли в мышцах, она заговорила.

- Чиптомака, если ты такой умный, то скажи: зачем демону тело Салакуни, если он соткал себе новое из болотного тумана? Почему вообще он погнал нашего воина за ожерельем, а не сходил сам? Он ведь такой могучий, брал Салакуни одной рукой!

Лэпхо сначала не ответил, продолжая что-то напевать. Потом выразительно сплюнул.

- И-эмма, да что я, имам, чтобы разбираться в таких вещах? Может быть, болотный туман не может долго держаться вместе, или ему не нравится такое тело. Вот тебе бы понравилось такое тело?

- Я не демон, - смутилась Ларимма.

- Это как посмотреть! - хмыкнул довольный победой Чиптомака. - От тебя одни неприятности.

- Почему - от меня?! - возмутилась Ларимма.

- Потому что без тебя мы не попали бы на болото! Я ведь не хотел идти?! И-эмма! И ведь чувствовал я в тебе что-то такое... Не хорошее! Ведь знал, что ты воровка и обманщица! Но видно, Джу-Шуму так было угодно... старик еще немного побренчал на гуоле. - Да еще пророчество такое было, белый человек в храме говорил... Потому Поленш и не убивает женщин, что одна из выгнанных должна привести с собой двух дураков и тогда можно справиться с демоном С'Шугой...

- Пророчество! - торжествующе выкрикнула Ларимма. - А тогда при чем же здесь я, если есть пророчество! А кто это все предсказывал?

- Не знаю. И-эмма, вся наша надежда теперь на белого человека. Он убил спира и оленя, он вернул мне гуоль. Он идет за нами!

- Не за нами, а за Салакуни, - поправила его женщина. - Если бы ты был нужен жрецу Кипауси, он спас бы тебя от шант.

- Действительно, - признал смущенный Чиптомака. - Наверное, он даже хотел меня убить, потому что я знаю великую тайну... Но тогда убил бы, ведь он великий колдун. И-эмма, а ведь и ты теперь знаешь тайну храма Поленша, я ведь тебе рассказал! Значит, он убьет и тебя. Но сначала попробует убить демона С'Шугу.

Ларимме такая логика не понравилась. Что же, если Кипауси одолеет демона, то убьет их сам? Она надулась и решила больше не заговаривать с этим глупым стариком, сыном крокодила. Салакуни в их разговор не вмешивался, продолжая мерно вышагивать вперед. На лице его играла мягкая улыбка: Черной Луне нравилось то, что он делает, она почти не проявляла себя.

- А ведь я надевал ожерелье, и-эмма, - похвастался Чиптомака. - Так вышло, что... В общем...

Старик вдруг вспомнил, что так толком и не обтерся листьями после падения в помет. Он оглядел себя, принюхался. Вроде бы ничем не пахло.

- Что ты обнюхиваешься? - нахмурилась Ларимма. - От тебя с каждым днем воняет все сильнее, а ты только теперь заметил?

- Ну, женщина, ты-то тоже не цветами благоухаешь, - ответил лэпхо.

- Ладно, расскажи, что с тобой случилось, когда ты надел ожерелье? - не выдержала Ларимма через короткое время. - С тобой говорили демоны? Ты мог колдовать?

- Мне было хорошо, - коротко сказал Чиптомака. - Я будто почувствовал себя моложе, стал лучше видеть и слышать. Ничего особенного.

- Салакуни! - тут же потребовала Ларимма. - Любовь моя, дай мне померять ожерелье!

- Что?! - воин даже сбился с шага. - Не знаю, зачем это делал Чиптомака, но надевать его не следует. Демон ясно сказал: принести и надеть на острове. Это должен сделать я.

- Но со стариком ничего не случилось! - заканючила Ларимма. - Послушай, любовь моя, он сказал, что это даже приятно. Я так хочу попробовать!

Салакуни нахмурился. Черная Луна явно возражала против примерки, но если не выпускать ожерелье из рук... Все еще раздумывая, воин взял у женщины из рук прутик с мясом и принялся жевать.

- О, великий герой! - Ларимма забежала вперед, забыв о боли в ногах и заломила руки. - Я прошу тебя столь о малом!

- Вот я и не понимаю, зачем тебе это нужно, - хмыкнул Салакуни. - Лэпхо, что ты думаешь?

- Разреши ей, - махнул рукой Чиптомака. - От нее не убудет, от ожерелья тоже, и-эмма. Может, перестанет болтать, она мешает мне сочинять песню.

Мешает сочинять песню?.. Салакуни уважал песни, и хотя лэпхо - не настоящие мужчины, польза для героев от них огромная. Кто бы узнал о подвигах Елекечи или Н'гборо-копьеносца, мешай лэпхо кто-нибудь сочинить о них сказание? Воин решился и, старясь не обращать внимания на покалывание в груди, протянул ожерелье Ларимме.

- Нет, - сказал он женщине, когда та попыталась его взять, - продевай голову прямо так. Иначе - нельзя.

Ларимма хотел что-то сказать, да передумала, почувствовав, что спорить бесполезно. Кое-как прицелившись, она просунула голову в голубоватую цепочку и оперлась на сильную руку Салакуни, чтобы не задохнуться, случайно споткнувшись.

Мир вокруг мгновенно изменился. Все краски стали ярче, каждый звук Ларимма теперь слышала отдельно. Боль и усталость куда-то ушли вместе с горечью по поводу безнадежно испорченной внешности.

- Как здорово... - протянула она.

- Ничего особенного, - буркнул Чиптомака, которого женщина все-таки отвлекла от музыки. - Ты бы лучше хоть из листьев себе какую-нибудь повязку соорудила...

Ларимма его не слышала, она, насколько ей позволяло положение, вертела головой, разглядывая листву, птиц, насекомых. Вот бы всегда видеть мир таким ярким, четким! Сердце бьется ровно, ничего не болит, даже есть и пить совершенно не хочется. Извернувшись, она поглядела на Салакуни.

- О, Салакуни, любовь моя, давай оставим себе это ожерелье!