Лоуренс Уотт-Эванс - Маг и боевой звездолёт

– А они не могли исчезнуть? – Ее пальцы сильнее сжали рукоять гранатомета.

– Как? Куда? – примиряюще проговорил Тернер.

Но Флейм не желала успокаиваться.

– Откуда мне знать! Ведь это ты – знаток планеты.

– Люди здесь не могут исчезнуть ни с того, ни с сего, как и на любой другой планете, – с возмущением сказал Тернер. – Я думаю, они просто отдыхают, не используя пока магию – я хотел сказать, не используя мутацию. А твой корабль не в силах рассмотреть их сквозь деревья.

– Кто мне даст гарантии, что они не собираются напасть? – с подозрением спросила Флейм. – И, в конце концов, что это за мутация?

– Зачем им на нас нападать? – Тернер знал, что вопрос дурацкий, еще до того, как закончил фразу; Флейм даже не потрудилась ответить на него.

– Так что это такое – мутация? – снова заявила она.

Тернер не придумал ничего лучшего, чем сказать правду:

– Псионика. Вот что это такое.

– Псионика? – переспросила Флейм. – Я слышала это слово, но хочу знать, что ты имеешь в виду.

– Это психические силы, одна из их разновидностей, – поколебавшись, начал Тернер свои объяснения. – В основном, левитация. Способность летать.

– О телепатии и других психических умениях Сэм решил пока не упоминать; Флейм это может не понравиться.

– Левитация? – снова переспросила она. – Это и есть антигравитация?

– Я не знаю, – честно признался Тернер. – Может быть.

Флейм продолжала сомневаться.

– А это не просто всякие там мистические штучки?

– Не думаю, – Тернер решил, что небольшое сомнение, остающееся у Флейм, могло оказаться полезным в будущем. И, уж конечно, незачем признаваться в собственных магических способностях.

– Одна из этих аномалий концентрировалась вокруг нас и раньше, – подумав чуть-чуть, сказала Флейм. – Но мы же не летали!

Обескураженный, Тернер пожал плечами:

– Я не могу этого объяснить.

– Ну да, как же! Скорее рак свистнет, чем я тебе поверю, – грубо бросила она. – Ведь ты врешь, подонок, и мы оба это знаем.

– Запрос: доказательство утверждения о лживости, – прервал компьютер.

– Общий ход событий, – беззвучно ответила она. Тернер слышал ее через открытый коммуникационный канал. – Все его поведение. Кроме того, разве он не сказал раньше, что все знает об аномалиях? А сейчас говорит, что не знает. Совсем заврался.

– Подтверждение.

– Я могу объяснить! – быстро крикнул Тернер. Переключившись на внутреннюю связь, он продолжал:

– Компьютер, я лгал из соображений безопасности. Я не могу положиться на Флейм: она уничтожила мирную деревню ни за что ни про что. В конце концов, как я могу доверить ей информацию, которая может оказаться крайне пагубной для нас – для Древней Земли? Псионические способности – уникальное явление, и если она изменница, она может передать их врагу.

– Киборг с кодовым обозначением Флейм не способен к предательству благодаря наличию термитной системы.

– Ты имеешь в виду термит в ее черепе? Но этого мало! Псионические способности позволяют удалить подобные защитные устройства. Как ты думаешь, осталась бы она лояльной, если бы смогла...

– Довольно! – крикнула Флейм, нацелив гранатомет прямо в живот Тернеру. Ее голос дрожал от ярости; руки, управляемые компьютеризованным микромеханизмом, оставались тверды. – Я не позволю дерьму вроде тебя ставить под сомнение мою лояльность!

Тернер поднял руки, утихомиривая ее:

– Ладно, успокойся: если ты меня застрелишь, ты этим докажешь только, что я прав, и компьютер снесет тебе голову. Верно, компьютер?

– Подтверждение.

– Вот видишь?

Лицо Флейм исказилось в безмолвной ярости; после минутного молчания она выдохнула:

– Ну что ж, тем хуже для вас! После моей смерти корабль ядерным ударом загонит твою любимую планету назад, в каменный век, Слант!

– Но тебя-то уже не будет, чтобы взглянуть на это, правда?

Он заставлял себя говорить тихо и спокойно, взывая к тому отсутствию эмоций, которому некоторые из его личностей научились давным-давно на Марсе.

– Разрушение цивилизации планеты в случае терминации киборга из-за его недисциплинированности не обязательно, – вставил свое слово компьютер.

– Потребуется дальнейший анализ. Обстоятельства могут вызвать разрушение корабля до атаки, которую он предпримет.

– Видишь? Тебе, возможно, даже не удастся разрушить планету. А теперь успокойся. Мне жаль, что ты чувствуешь себя оскорбленной, но действительно очень трудно доверять тебе – ты слишком жестока.

Он говорил тоном взрослого, успокаивающего истеричного ребенка, хотя его внутренности выворачивало при воспоминании о горящей деревне.

Тернер смотрел, как Флейм боролась с собой. Напряженное до неузнаваемости лицо исказила странная гримаса. Ему было интересно, только ли одна личность замешана в этой борьбе, но он устоял перед искушением заглянуть в ее мысли. Он настроился на ее ауру, но не читал, боясь, что компьютер заметит и не одобрит этого.

– Хорошо, – пробормотала она наконец. – Пошли. Я хочу взглянуть на эти псионические чудеса. – Мысль, которая последовала за этим, была настолько интенсивной, что Тернер почти неумышленно телепатически принял ее.

«А когда мы их увидим, – подумала Флейм, – я пошлю их на тот свет!»

15

Пока они шли лесом, Тернер потихоньку нащупал в кармане снарк с самым большим зарядом и, сняв его с предохранителя, передвинул рычажок к отметке «максимальное напряжение», старательно скрывая при этом свои действия от Флейм. Он отнюдь не собирался позволить ей убить кого-нибудь из магов, особенно жену. Дай-то Бог, чтобы Парра и ее спутники были начеку и сумели защитить себя, когда они с Флейм подойдут к ним.

Единственным, что оставалось, была надежда на чудо. Тернер не мог предупредить их о гранатомете: Флейм шла в нескольких шагах от него с пальцем на спусковом крючке этого самого гранатомета, а компьютер внимательно следил за проявлениями любой псионической активности.

Обогнув дерево, Тернер увидел поляну, в центре которой стояли три фигуры в широких мантиях. Он оглянулся на Флейм.

– Я вижу, – сказала она. – Иди дальше.

Он стал спускаться вниз по короткому, покрытому хвоей склону. Его дыхание превращалось в облачка пара, плывущие впереди. Странно было не чувствовать ставшей уже привычной тяжести гранатомета на плече, как будто его пальто вдруг потеряло вес и свободно парило вокруг него.

Свет холодного серого дня сочился сквозь деревья, окрашивая в тусклые цвета темную землю.

Парра снова принялась что-то мысленно внушать ему, и теперь, находясь так близко, он без труда принял часть сообщения, – не как слова, но как понятия и образы.