Хьюго Гернсбек - Ральф 124С41+

Фернанд вошёл и тщательно запер за собой дверь.

На лице его играла обычная ласковая улыбка, а голос звучал сладко до приторности.

— Ну как, обошлось с нашей вспышечкой дурного настроения? — спросил он.

Элис, не отвечая, презрительно на него взглянула.

При этом она заметила, что он держит в руках что-то блестящее: это были наручники из стилония!

На лице девушки отразился ужас. Фернанд протянул к ней наручники, чтобы она их лучше рассмотрела, и вкрадчиво произнёс:

— Эта пара браслетов для вас, моё золото. Просто маленькая предупредительная мера. Вы что-то чересчур прытко действуете руками. Однако я не буду поступать с вами грубо, моя дорогая. Вы их не будете носить, если только дадите мне слово, что не станете вести себя так, как только что.

Элис знала, что за дверью стоит наготове Лайлетта, и поняла, что физическое сопротивление ни к чему не приведёт. Гораздо лучше пообещать и быть свободной, чем оказаться связанной и беспомощной. Помимо этого, она думала о лаборатории. В ней заключалось много путей к свободе — там были смертоносные яды, способные убить быстро и безболезненно. Без наручников у неё были шансы достать эти яды. Связанная, она не могла надеяться и на них.

Холодно и внятно она дала обещание, а про себя произнесла благодарственную молитву, когда Фернанд передал наручники Лайлетте.

— Вы можете положить своё оружие, Элис, — продолжал так же насмешливо Фернанд. — Я могу вас заверить, что у вас не возникнет в нём надобности. Вы найдёте во мне верного возлюбленного, который согласен ждать милостей своей избранницы. — Тут он внезапно остановился и, повернув голову в направлении лестницы, стал внимательно прислушиваться.

Из лаборатории доносились настойчивые звонки радиоприёмника.

Пробормотав какое-то приказание Лайлетте, Фернанд выбежал из комнаты.

Элис не знала, что происходит. Она не могла прочесть радиосигналы, но понимала: очевидно, что-нибудь очень важное заставило Фернанда так поспешно броситься к аппарату. Она напрягла слух, но ей не удалось ничего разобрать.

Сердце девушки забилось в радостной надежде, когда она представила себе Ральфа, спешащего ей на помощь. Может быть, это были его сигналы? Элис ни минуты не сомневалась, что Ральф поспешит ей на выручку. В её тёмных глазах блеснула надежда.

В этот момент Лайлетта, даже не взглянув в её сторону, заперла дверь. И Элис снова оказалась одинокой пленницей за крепкими запорами.

Тут девушка дала волю своему отчаянию. Если сигналы посылает Ральф, то Фернанд, убедившись, что учёный за ним гонится, станет строить планы, как сбить учёного со следа, думала Элис. Она знала и то, что Фернанду после совершённого им преступления грозит смертная казнь и что он теперь при его отчаянном характере не остановится ни перед чем. Инстинктивно она чувствовала, что Фернанд предпочтёт покончить с собой и с ней, чем отдаться в руки врага. И уж конечно, если представится случай, он, не задумываясь, убьёт Ральфа.

Элис в отчаянии упала на диван и зарыдала. Внезапно она вскочила на ноги и, всё ещё всхлипывая, с глазами, широко открытыми от страха перед неизвестным, стала прислушиваться.

Межпланетный корабль остановился. Гудение машин прекратилось, и он неподвижно повис в пространстве.

Элис остановилась на середине комнаты, застыв в ожидании. Её сердце тревожно билось. Вдруг она услышала шум поспешных шагов на лестнице. Вот они стихли у двери, и кто-то стал по ней шарить, нащупывая замок.

Через мгновение дверь распахнулась и на пороге появился Лизанор.

Под угрозой кометы

В последующие дни курс звездолёта Ральфа проходил на полпути между Землёй и Венерой. Здесь ему открылось зрелище, из-за которого порой сильно увеличивалось движение кораблей между Землёй и Марсом: немало жителей обеих планет предпринимали это длинное путешествие специально для того, чтобы полюбоваться дивной картиной.

Одно время звездолёт Ральфа летел почти параллельно орбитам обеих планет — с Венерой по левую и Землёй по правую сторону. Хотя путь корабля проходил сравнительно недалеко от первой, учёный почти не мог её видеть, поскольку яркие лучи Солнца мешали наблюдению. Но несколько дней спустя его курс достаточно отклонился влево, и он мог время от времени бросить взгляд на эту исключительно красивую планету.

Ральф почти всё время работал в лаборатории, устроенной в носовом корпусе корабля. За неделю, что продолжался полёт, учёный дремал лишь урывками, в общей сложности не более двух часов. Сон бежал от него.

Учёный сконструировал несколько деталей прибора, который мог ему пригодиться в случае схватки с Лизанором. Учёный знал, что одолеть его будет куда труднее, чем справиться с Фернандом. Этот рослый марсианин сам был изобретателем и прекрасно владел современным смертоносным оружием. Учёный полагал, что его радиоперфоратор окажется бесполезным, потому что на марсианах, несомненно, панцири из силония, непроницаемые для излучения радия.

Одной из первых забот Ральфа было провести провода от штурвала управления в носовой конус. Он расположил их на полу так, чтобы на них можно было одновременно нажимать ногами. Система управления походила на педали органа. Несколько следующих дней учёный посвятил тренировке и научился управлять кораблём одними ногами. Это освобождало его руки — ими он мог регулировать аппараты, предназначенные для нападения и защиты. Ножное управление давало возможность менять курс корабля и увёртываться от снарядов.

Шли дни, а беспокойство Ральфа всё росло. Теперь он делал наблюдения каждый час, его глаза были прикованы к индикатору. Тревога овладела учёным, когда он увидел, что перестал нагонять похитителя. Марсианин, очевидно, прекрасно отрегулировал свой двигатель и делал теперь 90 тысяч миль в час. При такой скорости Ральф не мог его настичь. Было от чего сойти с ума! Дни тянулись в мучительном кошмаре. Ральф сделал всё, что было в его силах, чтобы увеличить скорость своего корабля, но дальнейшие попытки в этом направлении сулили верную гибель. Через восемь дней Лизанор высадится на Марсе — курс, которым он следовал, ясно показывал, что корабль летит именно на эту планету. Ральф окажется в лучшем случае на десять часов позади, а этого времени достаточно, чтобы марсианин исполнил своё намерение. Он, Ральф 124С 41+, величайший изобретатель вселенной, был не в состоянии что-либо сделать…

Учёный снова произвёл наблюдения, и они опять дали те же результаты. Он почувствовал страшную душевную усталость; его захлестнула тёмная волна отчаяния. Почувствовать физическое утомление было бы облегчением. Хотя бы только час благословенного сна!