Рене Баржавель - В глубь времен

— Слушайте, Элеа, — сказал он, — я Кобан. Я хочу проинформировать вас лично, что по моей просьбе вы приглашаетесь в случае общей мобилизации на специальный пост Университета около меня. Я вас не знаю, я очень хочу вас узнать. Я вас очень прошу прийти в лабораторию-51 как можно быстрее. Дайте ваше имя и ваше число, и вас приведут ко мне. Слушайте, Элеа, я вас жду.

Элеа и Пайкан посмотрели друг на друга, ничего не понимая. В этом послании были явные противоречия: "вы приглашаетесь по моей просьбе" и "я вас не знаю…" В этом была угроза быть мобилизованными на посты, удаленные друг от друга. Они никогда не разлучались со дня их Назначения. Они не могли даже представить себе такого. Это нельзя было даже вообразить.

— Я пойду с тобой к Кобану, — сказал Пайкан. — Если он действительно в тебе нуждается, я попрошу взять и меня, а в Башне меня может заменить кто угодно.

Это было возможно, если Кобан захочет. Университет был первой величиной в государстве. Никакие административные или военные власти не имели на него влияния. Он обладал автономным бюджетом, независимой охраной, собственными передатчиками и никому не подчинялся. Что касается Кобана, то, хотя он не занимал никакого политического поста, Совет Директоров Гондавы не принимал ни одного серьезного решения без консультации с ним. И если ему нужна была Элеа, то Пайкан, который получил такое же воспитание и точно такие же знания, тоже мог ему пригодиться.

Во всяком случае, они не торопились. Сама мысль о войне была чудовищной нелепостью, не следовало поддаваться всеобщему волнению. Все эти бюрократы, зарывшиеся в подземных дворцах, не чувствовали больше реальность.

— Они должны подниматься чуть-чуть чаще и смотреть на все это… — сказала Элеа.

Утреннее солнце освещало хаос руин, царивших на западе, которые возвышались в виде опрокинутого и разбитого стадиона. На востоке развороченная автодорога углублялась в равнину, полную стеклянных отблесков, на которых не решилось снова вырасти ни одно дерево.

Пайкан обнял Элеа за плечи и притянул к себе.

— Идем в лес, — сказал он.

Он вставил Ключ в пульт коммуникации и вызвал такси. Через несколько минут прозрачный шарик опустился на взлетно-посадочной полосе. Проходя мимо стола, Пайкан захватил оружие и пояса к ним. Он проинформировал Центральную диспетчерскую погоды о своем отсутствии и сообщил, куда он идет. Отныне он не мог отлучиться, никого не предупредив, он был мобилизован.

— Вы заметили? Они все левши!.. — сказал Гувер. Он разговаривал шепотом с Леоновой, прикрывая рукой свой микрофон. Леонова прекрасно его понимала, хотя он говорил по-английски.

Все верно. Но это бросилось в глаза только сейчас, когда Гувер сказал ей об этом. Она сердилась от того, что сама не заметила. Все люди прошлого были левшами. Оружие, которое нашли в цоколе Элеа и в цоколе Кобана, который, в свою очередь, открылся, были в форме перчатки для левой руки. И изображение на большом экране в этот момент показывало Элеа и Пайкана во время тренировки среди других гонда, которые учились пользоваться этим оружием. Все двигали левой рукой, направляя ее на различные металлические предметы, которые внезапно появлялись из-под земли и звенели под напором ударов энергии. Контрольное упражнение. В зависимости от примененного давления тремя согнутыми пальцами, оружие Ж могло просто наклонить ветку или разбить в осколки целую скалу, уничтожить противника или просто оглушить его.

Овальная мишень появилась в десяти шагах перед Пайканом. Она была голубой, значит нужно ударить с минимальной мощностью. Со скоростью молнии Пайкан всунул левую руку в перчатку, прикрепленную к поясу магнитом, оторвал ее, поднял руку и ударил. Мишень вздрогнула, как едва тронутая струна арфы, и незаметно скрылась.

Пайкан засмеялся. Он сдружился с оружием. Это упражнение стало для него приятной игрой. Практически сразу же ему была предложена красная мишень, в то время как зеленая выросла слева от Элеа. Элеа ударила в четверть оборота. Удивленному Пайкану тоже удалось ударить, пока мишень не исчезла. Красная зазвучала как молния, зеленая, как колокол. Со всех сторон на площадке появлялись мишени и получали жестокие удары, пощечины или просто поглаживания. Поляна пела, как огромный ксилофон под ударами молоточков сумасшедшего.

Ракета Университета появилась над поляной, облетела вокруг нее и мягко приземлилась позади тренирующихся. Скоростная ракета напоминала копье, на прозрачном острие которого было выгравировано Уравнение Зорана.

Два университетских охранника вышли из нее. С левой стороны на животе у них было вытатуировано Уравнение Зорана, рядом висело оружие Ж, на правом бедре прикреплена граната С, нижнюю часть лица прикрывала маска, на голове — военная прическа — волосы, зачесанные назад и прикрепленные магнитной булавкой к конической каске с широкими бортами. Они переходили от одной группы к другой, спрашивая тренирующихся, которые смотрели на них с удивлением и беспокойством: они никогда не видели зеленых стражников так сильно вооруженными.

Стражники кого-то искали. "Мы ищем Элеа 3-19-07-91", — говорили они. Кобан хотел немедленно видеть Элеа.

— Я еду с ней, — сказал Пайкан.

У стражников не было приказа этому воспротивиться. Ракета пересекла озеро, как стрела, по направлению к Зеву и вертикально упала прямо в зеленую трубу Университета. Она замедлила ход, достигнув потолка стоянки, подлетела ближе к земле над центральной полосой, села на боковую и подкатила прямо к двери лаборатории, которая открылась и сразу же закрылась за ними.

Улицы и дома Университета резко отличались от остального города своей простотой. Здесь не было буйной растительности, только голые стены и своды — без единого цветка, без единого листика. Никакого орнамента на трапециевидных дверях, ни одного ручейка вдоль белой улицы, по которой ракета продолжала свой бег, ни одной птицы в воздухе, ни одной удивленной лани за поворотом, ни одной бабочки, ни одного белого кролика… Здесь царила суровость абстрактного знания. Транспортные платформы были оснащены металлическими креслами и поручнями.

Элеа и Пайкан ошеломленно оглядывались. Происходило что-то необычное. Зеленые стражники в военных мундирах с зачесанными волосами и в касках передвигались по заполненным платформам, совершенно не удивляясь тому, что над их головами пролетает ракета, для которой улица обычно запрещена. Разноцветные сигналы мигали над деревьями, раздавались имена и номера, лабораторные ассистенты в темных халатах бежали по коридорам, закутав длинные волосы в герметические мантии. Квартал работ и исследований. Не было видно ни одного студента без башмаков.