Роджер Желязны - Правь Амбером

— Да я почти ничего и не знаю. Знаю только, что у них очень много свойств. И много обликов. За много лет мне приходилось сталкиваться с двумя спикардами; один из них имел вид меча, а другой — женского ожерелья. Они — средоточие силы, более древней силы, чем та, которую знают и которой пользуются уроженцы Хаоса. Я слыхал, будто они способны хранить молодость своего владельца, делать его сильнее, а его заклинания — могущественнее. Владелец может черпать из спикарда силу, если ему очень нужно.

— Неплохая вещь.

— Ну, в общем, да.

— Это похоже на Логрус? Или Путь?

— На самом деле нет. — Отец вытащил Карту из своей колоды. На ней был изображен Колвир. — Идем, нам пора возвращаться. Замок сам собой не построится.

— Не увиливай от разговора. Оно разумно? — Мне необходимо было знать как можно больше. — Оно способно контролировать меня? Мне показалось, будто оно пытается общаться со мной…

— Ты надевал его?

— Да. Но только на минуту.

— Хм. Иногда некоторых вещей безопаснее не знать.

Отец снова поднял Карту, но я перехватил его руку.

— Это не ответ. Перестань скрывать от меня важные вещи! Это мой мир, отец! Моя вселенная. Мой Путь. Все это — часть меня, а я — часть всего этого. Хоть ты и нарисовал Узор, ты не связан с ним так, как я. Если я должен защищать его, мне необходимо знать, что происходит. Я хочу знать правду… обо всем. Давай начнем со спикардов.

— Правду… — Отец хмыкнул. — Если я, расскажу тебе правду, ты мне не поверишь.

— А ты попробуй!

— Сухай был прав. Все это… — отец широким взмахом руки указал на Путь и созданные им Тени, — все это — не более чем игра, а мы — пешки в этой игре. Иногда игроки делают ходы, которых мы не видам и не можем постичь. Давая тебе спикард… — Он пожал плечами. — Это меняет расстановку сил на доске. Слегка смещает баланс в нашу сторону… в твою сторону. Теперь начнется другой раунд игры.

Я фыркнул:

— Ты никак один из Родичей, как и Сухай. Я правильно угадал?

Отец расхохотался, запрокинув голову:

— Нет. Но когда я вижу правду, я признаю ее, как следовало бы делать и тебе. Если я предпочту не играть, если я предпочту уйти с доски и наплевать на свое предназначение, то это будет мое собственное решение, будь то к добру или к худу!

— Ты так говоришь, как будто игра неизбежна.

Отец развел руками:

— Однако же пешка может пройти в короли.

Я покачал головой. Ну да, я и чувствовал себя пешкой, но пешкой отца, а не каких-то могучих сил. Дворкин так часто лгал мне, что я не мог отделить факты от его полета фантазии. Судя по всему, что я знал, Иш с его соплеменниками могли оказаться моими родичами по материнской линии. Возможно, они тоже единороги. Мне-то откуда знать?

Немного поразмыслив, я сказал:

— Я не против игры. Но я хочу выигрывать. И выиграю. Но для этого всегда полезно знать правила игры, па. Помоги мне их понять.

— Неплохо сказано.

— Ну тогда давай, рассказывай.

И я с упрямым видом скрестил руки на груди. Отец, улыбнувшись, покачал головой:

— Никто не рассказывает нам о правилах. Нам приходится выяснять их самостоятельно, по ходу игры.

Ну конечно, очередная отговорка. И почему меня это не удивляет?

Я решил испробовать другой путь.

— В таком случае, если мы — пешки, то кто игроки? Фейнимы?

— Если мы пешки, то они — фигуры.

— А Хаос?

Отец хохотнул:

— Возможно, шахматная доска. Или, быть может, один ее квадратик…

— Ты понимаешь, что меня этот ответ не устраивает?

— Другого у меня нет.

20

Когда мы вернулись в лагерь, я встал как вкопанный и уставился на него в изумлении. Перемены наводили на мысль о чуде. Наверное, за время нашего краткого отсутствия на Амбер снизошла армия каменщиков, плотников и прочих работников: вокруг внешних стен были возведены леса и вороты для подъема тяжестей — при их помощи огромные каменные глыбы уже начали становиться на свои места. За стенами выросло одно крыло замка. Десятки рабочих возились на крыше, укладывая красную черепицу.

— Король! Король! — раздался чей-то крик.

Работа замерла; сотни рабочих остановились и развернулись в мою сторону. Они разразились приветственными криками. Я неуверенно помахал им рукой.

Мгновение спустя из проема, где предстояло встать главным воротам, появились Эйбер с Фредой. Они кинулись к нам по извилистой грунтовой дороге. Фреда обняла меня, крепко прижала к себе и заплакала. Ухмыляющийся Эйбер хлопнул меня по спине.

— Самое время! — воскликнул он. — Где тебя носило?

— Это все… — я указал на замок. — Как вам это удалось?

— Усердный труд. — Эйбер покачал головой. — Я никогда в жизни столько не работал.

Фреда отпустила меня и отступила на шаг.

— С возвращением, — сказала она. — Отец, где ты его нашел?

Я непонимающе уставился на них.

— Из-за чего такой переполох? Я же ушел на какой-нибудь час!

— Час? — Эйбер рассмеялся. — Оберон, тебя не было четыре месяца!

— Да быть не может!

— Фейнимы… — пробормотал отец. — Я понятия не имел…

Фреду передернуло.

— Надеюсь, ты не заключил сделку с этими существами… — начала было она.

— Нет. Они отказались помогать нам, — сказал я.

— Прекрасно. Нам от них ничего не нужно.

— Расскажите мне, что здесь произошло? — я снова взглянул на замок. — Столько сделать, и так быстро!

— Хоть верь, хоть не верь, — с гордостью произнес Эйбер, — но мы на три дня обгоняем график. А теперь, когда ты вернулся, все пойдет более гладко.

Мне не понравилось, как это звучит.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, тут были некоторые проблемы, — признался Эйбер. — Пойдем внутрь. Я все тебе покажу и расскажу.

Фреда кивнула:

— Иди, Оберон. Мне нужно кое-что обсудить с отцом.

— Ну ладно. — Я взглянул на Эйбера. — Давай, веди. Мне не терпится увидеть и услышать все, что я пропустил.

Как только мы отошли на такое расстояние, что нас уже нельзя было услышать, брат сообщил заговорщическим шепотом:

— Блейзе ушла.

— Что?! Куда?

— Понятия не имею. Она исчезла однажды ночью. Просто взяла и исчезла. И забрала с собой все свои вещи… Не могу точно сказать, то ли она вернулась обратно в Хаос, то ли спряталась в какой-нибудь из Теней.

Я вздохнул.

— Просто не верна.

— А еще, — мрачно добавил Эйбер, — Утор знает, где мы. У нас тут возникали сложности при строительстве… саботаж. Как-то ночью нам отравили всех лошадей и мулов. И перебили несколько десятков рабочих. Нехорошо получилось.

— А где Коннер?