Клэр Норт - Пятнадцать жизней Гарри Огаста

Тогда же, в 1938 году, когда запахло войной, я дал ему только один совет: «Вкладывайся в американскую промышленность – производство оружия, стали, химической продукции и бензина. Продай акции «Шкоды» и убери всех иностранных сотрудников из Сингапура».

К 1948 году компания «Уотербрук и Смит» (эти два имени были выбраны по той причине, что не имели ни малейшего, даже самого отдаленного отношения ко мне) была одной из наиболее успешных компаний в Северном полушарии и имела весьма обширные, хотя порой и довольно подозрительные контакты в Юго-Восточной Азии и Африке, а также растущие интересы в Чили, Венесуэле и даже на Кубе. Компания действовала очень эффективно, не заботясь о том, насколько ее деятельность соответствовала существующим этическим принципам. Она обеспечивала меня как наличными деньгами, так и, что было еще важнее, глобальной информацией, причем таким образом, что я всегда оставался в тени.

В Россию я отправился после того, как среди сотен других сообщений, каждую неделю ложившихся на мой стол, обнаружил коротенький материал под заголовком «Портативное радио «Пи-Джи-Си 9000».

Автор заметки коротко рассказывал о том, что некая компания инвестировала средства в разработку приемо-передающего радиоустройства, которое два месяца назад появилось на рынке Германии и сразу приобрело популярность благодаря широкому диапазону и качеству сигнала. В заметке приводились некоторые характеристики устройства. Взглянув на них, я поначалу не заметил ничего необычного. И лишь через некоторое время до меня дошло, что рабочая частота устройства выходила за рамки обычного диапазона для техники, существовавшей в тот период. Разница была не так уж велика, но устройство явно опережало время. Его должны были изобрести гораздо позже – через тринадцать лет.

Глава 33

Если бы меня попросили коротко рассказать о том, как выглядела Германия в 50-е годы XX века, определение «живописно» вряд ли было бы первым, которое пришло бы мне на ум. Вторая мировая война не пощадила эту страну. Советские танки, продвигавшиеся к Берлину, оставили весьма заметные следы своего пребывания на ее территории. Не пошли стране на пользу и годы безвременья между окончанием войны и выборами 1948 года. Лишь начиная с 1950 года она наконец начала хоть как-то развиваться. Правда, в восточных районах это развитие пошло в очень специфическом направлении. Все вокруг наглядно говорило о том, что индивидуализм в Восточной Германии считался буржуазным пережитком, что во главу угла был поставлен труд на общее благо и одним из главных общественных ориентиров являлось братство народов, строящих социализм. Людям пообещали автомобили – и они получили крохотные развалюхи, которые были сделаны чуть ли не из картона и ломались на каждом шагу. Им пообещали много еды и, вырубив леса, засеяли пшеницей земли, на которых ни один здравомыслящий фермер не стал бы выращивать зерновые. Зеркальные воды северных озер от воздействия химических удобрений приобрели серо-коричневый цвет.

И все же кое-какие остатки прежних традиций сохранились. Массовая конфискация Советами немецкого промышленного оборудования, от заводских станков до крохотных фермерских грузовичков, перевозивших фрукты и овощи по сельским дорогам, привела к тому, что за городом тут и там можно было увидеть в полях женщин, которые, обвязав головы яркими косынками и низко склонившись над землей, жали при помощи ручных серпов. На первый взгляд эта картина могла показаться умилительно-пасторальной, но внимательный наблюдатель без труда мог заметить в глазах женщин голодный блеск, а в их движениях – апатию и усталость.

Я отправился в Восточную Германию, чтобы встретиться с Даниэлем фон Тилем. Купив компанию, которая продвигала на рынке необычное радио, я получил всю необходимую информацию о его происхождении. К моему удивлению, оно было изобретено именно в восточной части страны бывшим офицером связи вермахта, который в нежном девятнадцатилетнем возрасте чудом избежал бойни под Сталинградом: – обладающего выдающимися способностями молодого военнослужащего в последний момент успели эвакуировать из котла самолетом. Этот факт мог служить подтверждением того, что германское командование считало войска, попавшие в окружение на Волге, обреченными. Через десять лет после своего чудесного спасения фон Тиль, стараясь как-то устроиться в жизни, вдруг обнаружил в себе страсть к марксизму и желание учиться. При этом образование он получил не только в Восточной Германии, но и в Москве. После возвращения он сделал несколько важных изобретений, которые эксперты моей компании охарактеризовали как «прорыв в развитии средств связи», хотя, по моему личному мнению, они нуждались в доводке и усовершенствовании. Фон Тиль в каком-то смысле напоминал древнего архитектора, который, неожиданно получив в свое распоряжение колесо, использовал его для строительства пирамид, не подумав о том, что его можно применить для развития транспорта.

Я путешествовал по Восточной Германии как Себастьян Грюнвальд, журналист, пишущий статью под рабочим заголовком «Будущие герои нашей социалистической революции». Фон Тиль жил в одном из небольших городков, которые еще сохраняли свою живописность благодаря тому, что волна индустриализации не успела докатиться до них и смыть уютные коттеджи из серого камня и аккуратные церквушки, стоящие на извилистых улочках. Вместе с фон Тилем жила его сестра. По случаю приезда гостя она надела свое лучшее платье, которое немного выцвело. Когда мы с ее братом уселись в гостиной, оклеенной небесно-голубыми обоями, она принесла нам домашнее печенье и кофе.

– Этот кофе мне привезли в подарок из Вены, – сказал фон Тиль, когда я раскрыл блокнот, готовясь к интервью. – Мы здесь сейчас живем очень неплохо. Восточногерманская продукция пользуется большим спросом.

Я стал задавать ему вопросы, стараясь формулировать их таким образом, чтобы мой собеседник не понял, что меня интересует на самом деле. Как давно вы занимаетесь радиосвязью? Ах вот как, ваш отец был радиолюбителем? Да, конечно, во время войны все слушали радио – бывало так, что сирены, предупреждавшие об авианалетах, не срабатывали. Что вы чувствовали, когда добились успеха? Понимаю, вы гордились тем, что вы немец – и, конечно, что вы коммунист. Ваша сестра тоже испытывала чувство гордости? Вы не собираетесь жениться? Какие еще открытия вы собираетесь сделать на благо своей страны? У вас есть хобби? Понимаю, вы полностью погружены в работу… А что вы можете сказать о своем пребывании в России? Наверное, вы получили там много новых знаний?

– Невероятно! Невероятно много! Меня так тепло там принимали – я не ожидал ничего подобного. «Товарищ, нет больше русских и немцев. Мы все – коммунисты!» – сказал фон Тиль, изобразив русский акцент, и в его голосе прозвучала такая теплота, что я слегка вздрогнул.