Воздушный корабль - Жюль Верн
ихъ объятій своихъ обрадованныхъ коллегъ и прочей публики.
Вечеромъ того же дня должно было состояться обычное еженедѣльное засѣданіе Вельдонскаго института. Всѣ разсчитывали, что президентъ и секретарь общества займутъ свои мѣста за столомъ, и питали надежду услышать интересный разсказъ о воздушномъ путешествіи.
Дѣйствительно, до сихъ поръ ни тотъ, ни другой не обмолвились на эту тему ни единымъ словомъ. Молчалъ и лакей Фриколенъ, котораго его черные сородичи едва не задушили въ объятіяхъ и едва не разнесли на части…
Съ своей стороны мы готовы повѣдать читателю то, о чемъ такъ упорно молчали вернувшіеся баллонисты.
Читатель помнитъ, какъ они въ ночь съ 27 на 28 іюля разгромили Альбатросъ динамитною бомбой. Сдѣлавъ свое дѣло, они успокоились. Робюръ съ изломаннымъ аэронефомъ былъ уже имъ не страшенъ. Они сочли себя въ полной безопасности.
И не безъ основанія. Разрушенный взрывомъ Альбатросъ обязательно долженъ былъ превратиться въ груду обломковъ, плавающую по морю, а пассажиры его — въ изувѣченные трупы, навсегда поглощенные океаномъ.
Дѣло мщенія совершилось во всемъ его ужасѣ.
Впрочемъ, дядя Прюданъ и Филь Эвансъ не чувствовали угрызеній. Они думали, что съ ихъ стороны это было законнѣйшею самообороной.
Филь Эвансъ былъ слегка раненъ пулею съ Альбатроса. Рана была незначительная, пустая царапина. Поэтому всѣ эти три бѣглеца сейчасъ же отправились вглубь острова, надѣясь встрѣтить туземцевъ.
Въ своей надеждѣ они не обманулись. На западномъ берегу Чатама жило человѣкъ пятьдесятъ туземцевъ, занимавшихся рыбною ловлею. Они видѣли, какъ аэронефъ спускался надъ островомъ. Бѣглецовъ они приняли такъ, какъ будто тѣ были сверхъестественными существами. Имъ оказали необыкновенныя, почти божескія почести. Ихъ помѣстили въ самой лучшей хижинѣ. Даже Фриколенъ сочтенъ былъ за бога, только, правда, чернаго.
Какъ баллонисты предполагали, такъ и случилось. Аэронефъ не возвратился на островъ. Изъ этого они вывели заключеніе, что катастрофа съ воздушнымъ кораблемъ случилась гдѣ-нибудь въ верхнихъ слояхъ воздуха. Теперь, — мечтали они, — никто больше не услышитъ о Робюрѣ и его Альбатросѣ.
Тогда баллонистамъ осталось только подумать о томъ, какъ бы возвратиться въ Америку. Это было не особенно легко. Островъ Чатамъ посѣщался мореплавателями рѣдко. Прошелъ весь августъ, и баллонисты начали опасаться, что въ концѣ-концовъ весь результатъ ихъ подвига сведется лишь къ перемѣнѣ одной тюрьмы на другую. Одинъ Фриколенъ былъ вполнѣ доволенъ. И не мудрено: вѣдь онъ былъ теперь на твердой землѣ, онъ уже не плавалъ по воздуху. Объ остальномъ онъ покуда не заботился.
Наконецъ, 3 сентября къ острову Чатаму подошло судно для обновленія запаса прѣсной воды. Читатель помнитъ, что въ моментъ похищенія дядя Прюданъ имѣлъ при себѣ нѣсколько тысячъ долларовъ бумажными деньгами. Этого было слишкомъ достаточно для возвращенія въ Америку. Поблагодаривъ своихъ обожателей, дядя Прюданъ, Филь Эвансъ и Фриколенъ сѣли на корабль и поѣхали въ Баукландъ. О своей исторіи они не разсказали никому ничего, и черезъ два дня прибыли въ столицу Новой Зеландіи.
Здѣсь они взяли пассажирскія мѣста на тихо-океанскомъ почтовомъ пароходѣ, и 20 сентября, послѣ благополучнаго плаванія, высадились въ Санъ-Франциско.
Они не говорили никому, кто они и откуда; но такъ какъ они платили за себя очень хорошо, то капитанъ парохода ихъ объ этомъ и не спрашивалъ. Онъ не былъ бы янки, еслибы поступилъ иначе.
Въ Санъ-Франписко дядя Прюданъ со своимъ коллегой и съ лакеемъ Фриколеномъ сѣли на первый отходящій поѣздъ тихо-океанской дороги и 27 числа прибыли въ Филадельфію.
Вотъ сжатый, но обстоятельный разсказъ о томъ, что произошло съ баллонистами послѣ ихъ бѣгства съ Альбатроса на островѣ Чатамѣ. Вотъ какимъ образомъ случилось, что въ тотъ же день вечеромъ президентъ и секретарь Вельдонскаго института заняли свои обычныя мѣста на засѣданіи общества.
Никогда еще ни тотъ, ни другой не были такъ невозмутимо-спокойны и такъ чопорно-сдержанны, какъ въ этотъ вечеръ. Глядя на нихъ, можно было подумать, что со времени памятнаго всѣмъ засѣданія 12 іюля не произошло ничего необыкновеннаго. Эти три съ половиною мѣсяца они оба какъ будто вычеркнули изъ своей жизни.
Послѣ первыхъ громогласныхъ привѣтствій, принятыхъ обоими баллонистами съ невѣроятнымъ спокойствіемъ, дядя Прюданъ надѣлъ шляпу и проговорилъ:
— Почтенные сограждане, засѣданіе открыто.
Раздались оглушительныя рукоплесканія. Было удивительно не то, что засѣданіе открылось, но то, что оно открылось подъ предсѣдательствомъ дяди Прюдана и съ Филемъ Эвансомъ въ качествѣ секретаря.
Давъ стихнуть крикамъ и аплодисментамъ, президентъ продолжалъ:
— Во время послѣдняго засѣданія нашего, милостивые государи, здѣсь происходили жаркія пренія (слушайте, слушайте!) между сторонниками передняго винта и винта задняго для нашего воздушнаго шара Gcahead. (Общее удивленіе.) Въ настоящее время мы нашли способъ примирить между собою авантистовъ съ аррьеристами. Вотъ этотъ способъ: можно сдѣлать два винта, одинъ спереди лодочки, другой сзади. (Собраніе крайне удивлено и молчитъ.)
И это было все, что сказалъ президентъ.
Да, все. Больше онъ ничего не сказалъ.
О похищеніи Робюромъ — ни слова. Объ Альбатросѣ— ни слова. О летаніи по воздуху — ни слова. О своемъ освобожденіи — ни слова. О катастрофѣ съ аэронефомъ, о страшномъ мщеніи — ни слова, ни намека. Вообще — ничего.
У многихъ, у очень многихъ баллонистовъ чесался языкъ поразспросить хоть немножко дядю Прюдана и Филя Эванса. Но оба они были такъ серьезны и важны, что каждый считалъ своимъ долгомъ оказать уваженіе ихъ сдержанности. Пришлось удовольствоваться надеждой, что они заговорятъ тогда, когда сами найдутъ это нужнымъ.
Да, наконецъ, во всемъ этомъ дѣлѣ могла заключаться тайна, которую еще рано было разглашать во всеобщее свѣдѣніе.
Среди глубокаго молчанія, совершенно до сихъ поръ неизвѣстнаго въ стѣнахъ Вельдонскаго института, раздался спокойный, ровный, сдержанный голосъ дяди Прюдана:
— Милостивые государи, намъ остается приступить къ окончанію работъ по устройству шара Goahead, которому суждено покорить себѣ воздушныя сферы. — Милостивые государи, засѣданіе закрыто!
ГЛАВА XVIII
Конецъ, но не окончаніе въ отрогамъ смыслѣ.
29-го апрѣля слѣдующаго года вся Филадельфія снова была въ волненіи. Воздушный шаръ Вельдонскаго института Goahead готовился совершить свое поднятіе на воздухъ. Летѣть на немъ собирался знаменитый аэронавтъ Гарри Т. Тиндеръ съ помощникомъ; пассажирами приглашены были дядя Прюданъ и Филь Эвансъ, такъ горячо всегда ратовавшіе за теорію «легче воздуха».
За это время о путешествіи баллонистовъ на аэро-нефѣ такъ никто ничего и не узналъ. Даже Фриколенъ упорно молчалъ, запуганный дядей Прюданомъ, который, очевидно, желалъ замять всю исторію о Робюрѣ.
Да и къ чему было говорить о ней? Постигнутый местью баллонистовъ инженеръ лежалъ давно на днѣ моря со своимъ разрушеннымъ кораблемъ.
Goahead былъ замѣчательный шаръ, всѣмъ шарамъ шаръ. Объемъ
