Томаш Колодзейчак - Последнее решение

А вслух сказал:

– Хорошо, я согласен, но хочу, чтобы ты ответил еще на один вопрос.

– Слушаю. – Аппарат, возящий Лико, дрогнул и медленно подъехал к Даниелю. Руки деформанта начали подергиваться, изменять положение и углы сгиба, а его тело все больше напрягалось и приближалось к Даниелю. Наконец морщинистая голова, покрытая щетинистыми волосками, оказалась точно напротив лица Бондари.

– Слушаю, – повторил деформант.

– Вы организовали нападение на Дирак, чтобы перехватить Клякса Кликса? С ним у вас ничего не получилось, поэтому вы взялись за меня, верно?

– Ошибаешься. Я понимаю, что это имеет для тебя значение, но скажи, зачем тебе знать такие факты?

– Клякс Клике был моим партнером. Членом отряда… Я хотел бы знать, кто его убил.

– Он испортился, – бесцеремонно прервал его Лико. – Клякс Клике был машиной, сложной, наделенной большой автономностью машиной. Только-то и всего. Нет. Не мы. Я говорю правду, нам нет смысла лгать. Мы надеялись от тебя узнать, кто организовал то, что произошло на Дираке.

– Не узнаете. Я этого тоже не знаю.

Теперь у Даниеля было больше свободы. После того как он согласился сотрудничать, ему повысили степень доступа. Благодаря этому он мог на мониторах, не выходя из каюты, осматривать почти всю подводную базу коридоры, доки, спальни и конференц-залы. Разумеется, секретную секцию ему покинуть не позволили.

На станции проживало около ста человек. В основном специалисты терраформерских фирм, сотрудничавших с парксами. Здесь же располагался резидент гладианской администрации, врач и сотрудники техобслуживания. Постоянно находилось несколько гостей – ученых, членов семей экипажа и купцов, не переводились и туристы, жаждавшие экзотических развлечений. Среди них, несомненно, скрывались агенты, оплачиваемые либо гладианским правительством, либо самой Доминией. Никому из них не полагалось знать, что здесь же находится Даниель. Поэтому его поместили в отдельной секции, в которой «жили» тела носителей парксов. Правда, ни с одним из них Бондари не сталкивался, однако временами ему казалось, что из-за стены доносятся возбужденные голоса, странные стоны, какие-то выкрики. Когда он спросил об этом деформанта, тот отмолчался.

Даниель старался максимально использовать предоставленную ему куцую свободу. Большую часть дня посвящал раскрытию тайников базы, очень небольшого объекта, в котором все, что в состоянии облегчить жизнь, было сведено к минимуму, а теснота могла даже самых выносливых людей довести до клаустрофобии. Жилые камеры имели в длину и ширину по два с половиной метра, а по высоте едва превышали рост Даниеля. Положение полов и стен можно было регулировать – если в кабине проживал человек невысокий, жилую поверхность уменьшали.

Такого рода экономия позволяла оставить больше свободного пространства в общей части базы – здесь находилась столовая, игровой зал, медицинский кабинет, лаборатория и шлюзы доков. А также бюро гладианского резидента.

– В принципе-то ему тут делать нечего, – пояснил Лико. – Кроме одного: наблюдения за нами. Ну а мы наблюдаем за ним.

Монитор, висящий на стене кабины Даниеля, показал внутренность жилой капсулы и кабинета резидента.

– А разве это не нарушает договоренности о взаимной охране данных, которая, как мне известно, была подписана обеими сторонами?

– Не смогу объяснить тебе в деталях, но все договоры, подписанные парксами с людьми, особого значения не имеют. Договор – это набор какого-то там количества параграфов, касающихся будущего. Как он может влиять на наше дальнейшее поведение? И почему влиять должен?

– Не понимаю. Договор – взаимосогласие соблюдать некоторые принципы и выполнять содержащиеся в нем обязательства. Вся человеческая цивилизация зиждется на том, что люди о чем-то договариваются, а потом придерживаются договоренностей.

– Не вижу здесь ничего общего с договорами.

– То есть как так… – Даниель замялся. – Взаимное подтверждение обязывает тебя к…

– Ни к чему оно меня не обязывает, ибо все это лишь слова. Написанные, произнесенные, нарисованные, зафиксированные на пленке. Фразы. Определения. Ничего больше.

– Но ведь без сотрудничества и взаимного доверия невозможно ничего сделать, а сотрудничество возможно исключительно благодаря договорам. Нет такой человеческой культуры, которая не пользовалась бы подобной формулой достижения согласия, хотя, отмечаю это с сожалением, договоренности довольно часто нарушаются.

Деформант ответил не сразу. Ему пришлось собрать дополнительные данные, поискать соответствующие аргументы, отсылки и примеры, чтобы объяснить Даниелю парксанскую точку зрения.

– А почему они нарушаются? – спросил он наконец.

– Иногда потому, что их просто не удается реализовать, а порой потому, что одна из сторон в какой-то момент решает, что ей выгоднее не придерживаться договоренности, а нарушить ее.

– Вот именно это мне трудно понять. Зачем заключать договор, который может быть нарушен?

– Тогда как же парксы с этим управляются? Ведь им приходится заключать контракты. Военные, торговые, семейные.

– Другая биология. Другое мышление. Контракт записан в существовании нашей расы, возможно, в существовании большинства развитых видов на вашей родной планете. Впрочем, не только на вашей, во многих других экосистемах тоже. Вы – двуполые. Развитие молодого индивидуума происходит в утробе женщины, во всяком случае, при естественных родах. Это на долгое время снижает ее активность. Полностью либо частично. Выживание генома может обеспечить только контракт родителей. Женщина рожает ребенка, мужчина обеспечивает ей и подрастающему дитяти питание и защиту. Контракт. Возможный и легко поддающийся нарушению, но тем не менее заключаемый. У нас, то есть у парксов, все иначе… Да, у нас… – Система, поддерживающая Лико, качнулась, несколько волокон согнулось, на его сморщенном личике появилось что-то вроде улыбки. – В своей водной среде паркс размножается непрерывно. Его кожа непрестанно продуцирует зародыши, и столь же непрерывно в ней укореняются зародыши других парксов. Молодые парксы могут развиваться в теле любого индивидуума. Никто не знает, кто является «родителем» зародыша. Оплодотворенный паркс ничуть не ущербнее других, как это бывает у беременного человека. Наоборот, он увеличивается, становится сильнее, активнее, если не считать краткого периода деления. Ему не нужна опека. Таким образом, основа нашего видового поведения не базируется на контракте, как это происходит у вас.

– Зачем же вы тогда вообще заключаете и реализуете договоры?