Борис Бирюков - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 10

— Если это можно назвать жизнью, — хмуро заметил Лобов.

— Если они полностью устранились от производства, а похоже, что так оно и есть, это уже не жизнь, а паразитизм на теле машинной цивилизации, — согласился инженер.

Однако вскоре эта логически стройная гипотеза о назначении удивительных сооружений, принятых космонавтами за дороги, дала, как говорится, трещину.

В результате остроумно выполненных измерений Кронину удалось установить, что «дороги» отнюдь не плавно спускаются к океану, как это показалось поначалу. Они обрывались на высоте десяти — пятнадцати метров над уровнем океана.

— Совершенно очевидно, — растерянно заключил Кронин, — по таким дорогам можно транспортировать что-либо в океан, но никак не из него.

— Для чего же тогда нужны эти проклятые дороги?! — с отчаянием в голосе воскликнул Клим.

Кронин пожал плечами.

— Может быть, для сбрасывания в океан отходов. Или это своеобразные памятники старины. Когда-то по ним действительно осуществлялась связь с океаном. Потом на смену им пришли более удобные подземные коммуникации, а дороги остались. Океан наступал, разрушая берега острова, вот так и получилось, что дороги отвесно обрываются в океан.

Клим промолчал. Стоя у стола, он разглядывал многочисленные фотографии иллинов, сделанные с экрана телевизора. Держа эти фотографии веером в руке, он вдруг повернулся к инженеру.

— Мы, видимо, поторопились с выводами не только в отношении дорог. Вот посмотри! — Он бросил фотографии на стол. — Посмотри, сколько ловкости, грации и силы в этих телах. На них просто приятно смотреть! Разве они похожи на вырождающихся?

Неторопливо перебирая фотографию за фотографией, Кронин просмотрел всю пачку.

— Да, — согласился он, — красивый народ! Правда, это еще ни о чем не говорит. Но в одном ты прав — не надо спешить с выводами.

— Иллины не только физически совершенны, они еще и порядочны, — вдруг вмешался в разговор Лобов. — Мне кажется, что при всем легкомыслии и беспечности, им совершенно чужды жестокость, деспотизм, несправедливость. Вы обратили внимание: во всем, что мы видим на телеэкране и слышали по радио, не было и намека на явления, известные нам из нашей собственной истории. Вспомните, когда-то в ходу было выражение — «больное общество». Не будем касаться природы этого «заболевания» — посмотрим, как оно проявлялось в сфере морали и нравственности — крайний эгоцентризм, культ эротики, секса. У иллинов, кажется, ничего этого нет.

— Мы знаем иллинов лишь с парадного хода. Все может радикально измениться, если мы перелезем через забор и заглянем в окно. Словом, мы занимаемся гаданием, — сказал Кронин.

— Верно, — согласился Лобов. — У нас мало фактов. Мы можем до бесконечности сидеть на орбите и строить остроумные, но беспочвенные гипотезы. Пора принимать решение. Либо возвращаться па базу, либо пойти на прямой контакт и попытаться заглянуть в окно, как говорит Алексей.

Кронин согласно кивнул, но тут же поспешил добавить:

— Если на Илле фактически командуют машины, а это очень вероятно, то нам может быть оказан самый неожиданный прием.

— Да, к этому нужно быть готовыми.

— И все-таки я за контакт! — прихлопнул рукой по столу Клим.

2

Операция первого контакта с иллинами была разработана тщательно. Для посадки «Торнадо» был выбран уединенный островок, на котором Клим обнаружил загадочные дороги.

«Торнадо» произвел посадку километрах в полутора от ближайших зданий, видимо, в загородном парке.

На первый контакт пошел Клим. Лобов остался на подстраховке, Кронин готовил корабль к немедленному взлету, на тот случай, если придется срочно покидать Иллу.

Спрыгнув с трапа на опаленную двигателями траву, Клим сделал несколько упругих осторожных шагов, топнул, словно проверяя твердость почвы, и непринужденно доложил:

— Все в порядке.

— Поздравляю, слежу за тобой и окрестностями, — ответил Лобов.

Клим обошел вокруг корабля, еще раз притопнул ногой, глубоко вдохнул теплый влажный воздух и осмотрелся. Моросил мелкий невесомый дождь. Капли с едва слышным шорохом теребили сожженные, поникшие стебельки травы и щекотали щеки и шею. За четко очерченным серым пятном посадки, следа отдачи двигателей, трава была сочной и пронзительно зеленой. Она росла сплошной плотной массой, напоминая чем-то дружные всходы озимой пшеницы. Край поляны ограничен деревьями и кустарниками, силуэты которых были размыты влажной дымкой и сеткой дождя. И вообще было темновато, даже близкие предметы рисовались расплывчато, как во время сумерек на Земле, хотя где-то там, за облаками, сияло здешнее солнце. В зеленой траве, что росла за пятном посадки, мерцали искры света. «Уж не светлячки ли это? Совсем как на Земле», — подумал Клим. В тишине, нарушаемой лишь мерным шорохом дождя, не было ничего гнетущего, это была тишина покоя. Клим улыбнулся и ладонью вытер мокрое от дождя лицо. Вот что значит прослушать и просмотреть тысячи телепередач! Этот влажный, туманный мир казался ему теперь знакомым, как знакомы нам краски и запахи раннего детства. Словно когда-то он уже здесь побывал.

— Внимание! — послышался в наушниках голос Лобова. — Со стороны города приближается группа иллинов.

Клим невольно подобрался: как-никак, это первая встреча с глазу на глаз с представителями другого мира.

— В группе десять иллинов, — продолжал Лобов, — одежда легкая, спортивная. Ведут себя спокойно, шутят, смеются. Готовься.

— Понял, — ответил Клим.

Над деревьями, окружавшими поляну, вдруг с шумом поднялись какие-то крупные птицы, оглашая воздух недовольными криками, похожими на мяуканье рассерженных кошек. Клим проводил глазами их тяжелый, ленивый полет. Но вот кусты, над которыми взлетели птицы, шевельнулись, и на поляне появилась оранжевая фигура иллина. Секунду великолепно сложенный мужчина стоял, небрежно опершись рукой о ствол дерева, а потом обернулся назад и помахал рукой.

Послышался шум, голоса, шорох ветвей, и на поляну вышли еще девять иллинов.

Одеты они были более чем легко: короткие трусы и либо майки, либо куртки с открытым воротом. Но больше всего подивился Клим внешнему облику иллинов. Кожа у них была мягкого оранжевого цвета, волосы голубые, а глаза зеленые. «Маскарад да и только!» — подумал Клим.

Держась совершенно свободно, иллины приблизились к кораблю вплотную и стали его рассматривать. Но странное дело: их лица не выражали ничего, кроме детского, можно сказать, даже озорного любопытства. Ни потрясения, ни страха, вполне естественных в такой ситуации. Казалось, они принимали Клима за своего.