Мэрион Брэдли - Меч Алдонеса

— Где Каллина Эйлард? — спросил я его.

— Здесь. Спит. Она была почти без сознания и совершенно без сил. Я сделал ей укол гипнала и посадил возле нее сиделку.

— Это случайно не последствия шока?

— Не знаю. — Доктор Форт раскладывал под лампой свои инструменты. — Она видела, как вас ранили, так ведь? У некоторых женщин такая реакция возможна.

Про себя я обругал его болваном. На Дарковере женщины не падают в обморок при виде крови. Чем он тут занимается, если не может поставить простейшего диагноза? Это же типичная картина шока от воздействия матрицы! Если он напичкал Каллину успокоительным, значит, мне ее не разбудить, пока не кончится действие лекарства.

— Может, так оно и лучше, — тихо сказала Дио. — Пока Каллина не проснулась, я расскажу тебе кое-что о ней.

Лоутон между тем запускал в действие весь сложный механизм поиска. Время тянулось медленно; я сидел и ждал. Только однажды он позволил себе проявить мучившее его изумление, безнадежным тоном спросив:

— Черт побери, я так и не могу понять, как эта девчонка Маршалл попала сюда с Самарры. И никак не могу объединить вас всех — в каком вы все-таки родстве: ты, Рейф, Тайра, Кадарин… Братья, сестры, кузены, кузины… А теперь еще эта ваша Тайра куда-то пропала, словно испарилась! Ты что, заколдовал ее?

— И не думал. — На Тайру мне было совершенно наплевать, пусть себе хоть сгниет в камере.

Действие болеутоляющего меж тем кончалось; бок вновь саднило, а душа переполнялась смутным чувством страшной потери. Не хотелось даже думать, откуда это чувство возникло.

Кровавое солнце Дарковера достигло зенита и начало понемногу клониться к закату, когда послышались шаркающие шаги и в кабинет Лоутона ввалились Реджис, Рейф и Кадарин.

Реджис за это время поразительно повзрослел. Кровь на щеке, кровь на рукаве; но более всего изменилось лицо. На нем не осталось и следа былого мальчишества; весь юношеский задор словно выгорел. Теперь передо мной стоял мужчина, да к тому же еще и Хастур. И с горечью смотрел на меня.

— Да ты же ранен! — воскликнул Лоутон с ужасом.

— Не сильно. Рубашка порвана… Я дрался с Дайаном.

— Он мертв? — спросил я.

— Нет, черт бы его побрал!

— Кадарин, — требовательно спросил Лоутон. — Где эта ваша женщина?

На изможденном лице Кадарина явственно отразился страх.

— Тайра? А разве она не здесь? Ад Зандру! Как же мне ей-то сказать?.. — Он закрыл лицо руками. Потом вдруг подошел ко мне. Все остальные словно вообще перестали для него существовать. Он заглянул мне прямо в глаза с такой мольбой и такой настойчивостью, что в моей душе исчезли последние воспоминания о вражде между нами, я словно вернулся в те далекие времена, когда мы были самыми большими друзьями, а не заклятыми врагами.

— Боб, в чем дело? — с трудом шевеля пересохшими губами, спросил я. — Что случилось?

— Это все Дайан, чтоб его Зандру взял! Чтоб его Наоталба покалечила! Он замкнул ее в матрицу, мою маленькую Маргерию! — Голос Кадарина прервался. Эти слова обожгли меня, словно огнем.

Итак, матрица Шарры у Дайана. Марджа еще ребенок, но она из Элтонов. Вот почему я никак не мог обнаружить ее! Вот откуда это ощущение страшной потери!

Но для нее это означает смерть!

Марджори, Мариус, Линнел. А теперь еще и Марджа.

Лоутон больше не требовал объяснений. Он, видимо, понимал наше состояние. Я по-прежнему задавал им какие-то вопросы, словно это еще могло помочь.

— А как Андрее?

— Дайан бросил его, решив, что он мертв, но он, видимо, выкарабкается.

Я почувствовал какое-то странное, жестокое удовлетворение, узнав, что Андрее защищал Марджу до конца.

— А Ашара?

Тут вскочила Дио. Губы ее были решительно сжаты. Мы и забыли, что она в комнате.

— Реджис! Не выпускай их отсюда! Я иду в Башню!

— Зачем? — крикнул я, но она уже исчезла за дверью.

— Во-первых, необходимо захватить Дайана, — мрачно сказал Лоутон. — Если девочка у него…

— Невозможно, — перебил его Кадарин. — Теперь мы не сумеем отнять у него матрицу Шарры! Я достаточно долго владел этой штукой, уж я-то знаю! Дайан смог забрать ее у Мариуса только потому, что не имел ни малейшего понятия, как оградить себя от ее воздействия. Ни один живой человек… ~ Он вдруг вскочил: — Лоутон! И вы все! Будьте свидетелями! Его жизнь принадлежит мне и только мне! Я и только я должен его убить — в честном поединке или из-за угла, неважно. Его жизнь принадлежит…

— … мне! — успел крикнуть я. — Марджа — моя дочь! Тот, кто убьет его, будет отвечать своей жизнью!

— Вы оба спятили! — рассердился Лоутон. — Надо сперва поймать его, а уже потом сколько угодно спорить, кому что принадлежит!

Кадарин с безнадежной яростью махнул рукой:

— Но если он выпустит Шарру на свободу, я пропал! Мне уже нельзя будет верить! Я ведь по-прежнему настроен на ее код! Я тогда тоже буду замкнут в этой матрице!

Реджис повернулся ко мне:

— Итак, Лью, значит, остаешься один ты. Ты, правда, был связан с Шаррой, но ты из Комина, тебя нельзя замкнуть в эту матрицу. Если бы нам удалось вместе сфокусировать свою телепатическую энергию, ты бы мог попробовать сам войти в контакт с матрицей Шарры…

— Нет! — воскликнул я. — Нет! Ни за что! — Пусть хоть все подохнут — ни за что больше не стану делать этого! Пусть эта проклятая матрица хоть весь Дарковер превратит в пепел! Что мне теперь остается? Я выхватил у Рейфа из-за пояса пистолет и сбросил предохранитель: — Да я скорее сам себе мозги вышибу!

Реджис точно клещами сжал мое запястье. Некоторое время мы боролись; но у него все-таки было две руки. Неожиданно пистолет выстрелил, и отдача швырнула меня назад. Пуля, к счастью, попала прямо в окно, разбив стекло вдребезги. Реджис вырвал у меня оружие.

— Ты спятил! — сказал он. И перебросил пистолет Рейфу. — Возьми, он ведь твой, не так ли? И спрячь как следует. Что-то он слишком часто тут стал мелькать. Хватит с нас одного сумасшедшего!

Лоутон выругался, отшвыривая ногой осколки стекла.

— Всех вас надо по камерам рассадить! Рейф, позови кого-нибудь, пусть уберут это. И отведи Элтона вниз, к медикам. У него опять мозги набекрень съехали!

Я с трудом поднялся на ноги, но тут же вынужден был ухватиться за спинку кресла. — Я арестован?

— Да что ты, нет! Просто никуда тебе идти нельзя. Ты же вот-вот в обморок грохнешься! Сам подумай! Ступай-ка лучше к медикам. Мы тебя позовем, когда будет нужно.

Гнев и ярость вдруг улеглись. Я чувствовал себя совершенно опустошенным и каким-то отупевшим. Кадарин встал и подошел ко мне:

— Мир, Лью! — тихо сказал он. — Марджа была и моей дочерью тоже. Сейчас мы не в состоянии ничего предпринять. Ты совершенно выдохся. Может, позже удастся придумать, как мне выйти из контакта с этой дьявольской матрицей, пока Дайан не сжег нас всех к чертовой матери. — Его глаза встретились с моими. Ненависти в них не было ни капли. В себе я ненависти тоже не чувствовал. Вся перегорела. Я пошатнулся и не стал вырываться, когда он поддержал меня.