Евгений Гуляковский - Остров пурпурной ящерицы (науч.-фантаcт. повести и рассказы)

Цивилизация развивалась вглубь, в недра планеты, и поэтому более древние культурные слои оказались в приповерхностном слое, а более поздние значительно глубже и — о парадокс! — сохранились хуже. Подвижки грунта за сорок миллионов лет перемешали многие культурные слои. Все это крайне усложняло целостное понимание истории, культуры, быта древних обитателей Марса. И неудивительно, сколько надежд возлагалось на поиск письменных источников, связавших бы в единое целое многочисленные, но разрозненные сведения. Понятно, с каким восторгом встретил ученый мир сообщение об обнаружении признаков письменности при раскопках подземного дворца в долине Хриза, а затем и в других местах. Открывалась замечательная возможность проникнуть в сокровенные тайны навсегда исчезнувшей цивилизации…

Брехт проверил электропитание, включил двигатель.

С легким постукиванием со дна колодца поднялась решетчатая клеть подъемника. Брехт откатил в сторону ограждение, вступил на качнувшийся пол площадки.

Снова заработал двигатель. Клеть быстро пошла вниз.

…Сохранившихся надписей на стенах, утвари, амулетах было довольно много. Особенно отличались обилием знаков стены подземных дворцов — марсианским владыкам, как и их земным коллегам, не чуждо было чувство тщеславия. Неожиданное обилие хорошо сохранившихся надписей, могучий арсенал современной техники, опыт расшифровки египетских иероглифов, письмен древних майя и Микен — все вселяло уверенность в быстрый успех. Но время шло, а дело не двигалось с места. Кто только не принимал участия в тщетных попытках по расшифровке! Маститые ученые и студенты, блестящие профессионалы — охотники за чужими секретами и никому не известные любители. Казалось, тайне не выдержать и кратковременного натиска мощной земной техники, хитроумных приемов, глубины анализа. Разрабатывались специальные методы дешифровки, строились специальные ЭВМ и составлялись не менее специальные программы. Тратились средства, уходило время, но расшифровке не поддалась ни одна надпись. Тем не менее попытки продолжались, но после того, как был достаточно полно восстановлен внешний облик и выявлено внутреннее строение подземных лабиринтов, радужные надежды сменились унынием и разочарованием. Способствовало этому два обстоятельства: обычай марсиан ранних эпох хоронить своих владык в приповерхностных слоях планеты и необычно стойкий консервант, применявшийся при бальзамировании.

В членистоногом, длиной не более тридцати сантиметров, покрытом хитиновым панцирем существе было трудно увидеть «брата по разуму». Пара усиков, длинных и гибких, заменяла ему рабочий орган, крепкие серповидные челюсти способны были прокладывать путь в самых крепких породах, служили орудием защиты и нападения.

Случилось так, что их глаза, первоначально как и у нас реагирующие на свет, в условиях подземелья со временем атрофировались и постепенно были заменены неким подобием локатора. Специальные органы служили для генерирования высокочастотных импульсов, их фокусировки и приема отраженных сигналов. Модуляция испускаемых импульсов высшей нервной системы, со временем ставшая средством общения, постепенно привела к возникновению речи. Дальнейшее развитие биологической и социальной эволюции в конце концов привело к тому, что функции зрения, слуха и речевого аппарата у марсиан стал выполнять один и тот же орган! Вместе с этим и восприятие окружающего мира, его осознание и отображение у них коренным образом отличались от нашего. И письменность их, вероятнее всего поведшая свою родословную от металлических значков-указателей различной конфигурации, устанавливаемых с целью ориентировки на стенах бесчисленных подземных коридоров, также имела мало общего с земной.

Число желающих заниматься дешифровкой марсианских письмен пошло на убыль — тема явно становилась недиссертабельной. И хотя время от времени по миру прокатывались дешевые сенсанции об успехах в этой области, проблеме марсианской письменности стала грозить опасность перейти в разряд «вечных», типа теоремы Ферма или Тунгусского феномена…

Толчок. Подъемник остановился. Брехт сошел с площадки и двинулся по галерее, пробитой астроархеологами в толще осадочных пород по следам древних лабиринтов. Шаги приглушенно раздавались в разреженной атмосфере. Он быстро шел по галерее, безошибочно выбирая дорогу, едва касаясь шершавых стен кончиками пальцев.

Шаги зазвучали чуть громче: Брехт шел теперь по каменному полу, некогда вымощенному базальтовыми плитами. Идти приходилось осторожно — многие плиты со временем потрескались, сместились, приняли наклонное положение. Поворот, еще поворот, и Брехт остановился на пороге небольшого грота. Здесь была «библиотека».

Четырнадцать лет назад в долине реки Маадим, высохшей вот уже миллионы лет, разведочный бур геологов принес в керне породы крупицы белого металла, оказавшегося алюминиевым сплавом. Ясно, что подобное не могло быть самородным образованием. Сразу стали рыть шахту, и на глубине двухсот пятидесяти метров натолкнулись на остатки некогда величественного подземного комплекса — обтесанные каменные блоки, остатки утвари, амулеты и то, что тогда назвали «библиотекой», — несколько сотен пластин из алюминиевого сплава с выгравированными на них точками-клише никогда ранее не виданных знаков и фигурками, непохожими на все, что было известным до этого. Многие таблицы довольно хорошо сохранились, и скоро стало ясно, что письмена «Маадимской библиотеки» необычны даже для Марса. Обилие амулетов, найденных здесь, наводило на мысли о духовном, религиозном значении комплекса. Несколько окаменевших мумий, погребенных тут же, под базальтовыми плитами пола, имели одну странную особенность: у всех мумий отсутствовал полностью или частично наголовный венчик, орган-локатор, заменявший марсианам зрение и слух.

Почти одновременно болгарским ученым Стефаном Петковым и французским — Рене Пуатье было выдвинуто предположение, что Маадимский комплекс был не чем иным, как учреждением общественного призрения, пристанищем для марсиан, лишенных органов зрения.

Тогда-то и заинтересовался таблицами Маадима скромный преподаватель истории из Гетеборга Артур Брехт…

Смахнув рукавом тонкий слой пыли с пульта управления, стоявшего у входа в грот, Брехт достал из внутреннего кармана защитного костюма программную кассету, вставил ее в приемное гнездо пульта. За спиной ожил, зазвенел миниатюрный кран-штабелер, побежал по монорельсу в глубь грота, заставленного рядами стеллажей, через минуту вернулся, выложив на столик пульта подвеску с бесценными серебристыми пластинами.