Джеймс Уайт - Звездный хирург
Последним, что Конвей слышал отчётливо, были слова О'Мары:
– Шути, сынок, шути. Чувство юмора тебе ох! как пригодится...
* * *Он очнулся в помещении, которое было слишком просторным и слишком узким, смутно знакомым и в то же время чужим. Отдохнувшим он себя не чувствовал. Под потолком, вцепившись в него шестью ножками-трубочками, висело крошечное, огромное, хрупкое, прекрасное, отвратительное существо, которое являлось кошмарным сном во плоти. Оно напоминало по виду клеллов, которыми он закусывал на дне своего озерца, и многое другое, в том числе такого же, как и он сам, обычного цинруссианина-ГЛНО. Существо затрепетало, уловив исходящее от него эмоциональное излучение. Ну, разумеется, цинруссиане – эмпаты. Вынырнув на поверхность сознания из водоворота чужих мыслей, воспоминаний и впечатлений, Конвей сказал себе, что пора приниматься за дело. Первое испытание он решил провести на Приликле, благо тот был рядом, и начал рыться в памяти, отсеивая ненужные сведения и подбираясь шаг за шагом к обретенному столь необычным путем знанию цинруссианского языка. Нет, поправил он себя, не цинруссианского, а своего родного. Он должен мыслить и чувствовать, как истинный ГЛНО. Вот как будто что-то намечается. Ох, ну и мерзость...
Он был цинруссианином, хрупким насекомоподобным существом из расы эмпатов, обитающей на планете с низкой гравитацией. Теперь он сознавал красоту пятнистого экзоскелета Приликлы, замечал юношеский отлив его полуатрофированных крылышек и то, как шевелились жвала собрата от волнения за него – него, Конвея. Ведь Конвей принадлежал к расе эмпатов и, если верить воспоминаниям, вел счастливый и здоровый образ жизни типичного ГЛНО, однако его эмпатические способности куда-то исчезли. Он видел Приликлу, но не воспринимал его эмоций; свойство, которое как бы окрашивало в разговоре в различные тона каждое слово, жест и мимику, позволяя двум цинруссианам, находящимся в пределах видимости друг друга, получать неизъяснимое наслаждение, сейчас у Конвея начисто отсутствовало.
Он помнил, что всегда умел устанавливать эмпатический контакт, но в действительности будто превратился к глухонемого. Человеческий же разум не обладал способностью к эмпатии, а потому в настоящий момент не в силах был чем-либо помочь ущемленному сознанию ГЛНО.
Приликла издал ряд щелчков. Конвей, который никогда раньше не обращался с ГЛНО без транслятора, понял, что коллега говорит ему: «Мне очень жаль» – и выражает искреннее сочувствие. Он попытался произнести подлинное имя Приликлы, которое лишь весьма приблизительно передавалось звуками универсального языка. С пятой попытки у него вышло нечто довольно-таки похожее на то, к чему он стремился.
– Отлично, друг Конвей, – похвалил Приликла. – Я не надеялся, что ваш замысел окажется успешным. Вы понимаете меня?
Конвей подыскал в голове необходимые звукоформы и осторожно проговорил:
– Да, благодарю вас.
Затем они попробовали обменяться фразами посложнее, техническими терминами, медицинскими. Что-то у Конвея получалось, что-то – нет. Тем не менее, с грехом пополам он теперь мог объясняться на пиджин-цинруссианском. Внезапно из коммуникатора послышался человеческий голос:
– Говорит О'Мара. Вы уже проснулись, доктор, поэтому опишу вкратце наше положение. Атака продолжается, но враг слегка умерил свою прыть, вернее, ему помогли её умерить наши добровольцы-инопланетяне. Среди них мелфиане, тралтаны и отряд илленсанов. Так что вам понадобится ещё мнемограмма ПВСЖ. В самом госпитале... – Последовал подробный отчёт о количестве и состоянии раненых с упоминанием номеров и местонахождений палат, а также о наличии медицинского персонала, – Решайте, с чего начать, и чем скорее решите, тем лучше. На случай, если вы чего-то не уловили, я повторю...
– Не стоит, – сказал Конвей. – Я все запомнил.
– Прекрасно. Как вы себя чувствуете?
– Ужасно. Отвратительно. И – странно.
– То есть, – подытожил О'Мара, – стандартная реакция. До связи.
Конвей отстегнул ремни, удерживающие его тело на кушетке, и шевельнул ногами. Незамедлительно его обуял панический страх, поскольку многие из тех, кто помещался в его сознании, буквально не переваривали невесомости.
Кое-как совладав с испугом, он вновь чуть было не лишился присутствия духа, когда выяснил, что его ноги почему-то не прилипают к потолку, как у Приликлы. Конвей пересилил себя и ослабил хватку, и тут заметил, что цеплялся за край кушетки бледным, дряблым отростком, ничуть не похожим на изящное жвало, какое рассчитывал увидеть. Справившись с очередным потрясением, он пересек помещение, выбрался в коридор и продвинулся по нему на расстояние в пятьдесят ярдов прежде, чем его остановили.
Санитар в зеленой форме Корпуса мониторов пожелал узнать, почему он встал с постели и из какой он вообще палаты. Выражался санитар цветисто и не слишком почтительно.
Конвей оглядел себя. Огромное, мясистое, омерзительно-розовое тело.
Вполне приличное тело, уверил его голос в мозгу, разве что немного худоватое. В довершение всего, вокруг отвратительного туловища, там, где от него отходили два нижних отростка, обмотана была белая тряпка, причем с какой целью – оставалось для Конвея загадкой. Тело выглядело нелепым и совершенно чужим.
«О Господи, – подумал Конвей, – я же забыл одеться!»
21
Перво-наперво Конвей собрал в кают-компании госпиталя по одному представителю от каждой расы разумных существ. У интеркомов поставили часовых-мониторов, чтобы они никого не подпускали к приборам – если, разумеется, особо настырные и мускулистые инопланетяне не принудят их к тому силой. Теперь земляне могли свободно переговариваться друг с другом по системе внутригоспитальной связи. Потом инопланетян-представителей усадили за селектор, чтобы они принимали вызовы и переадресовывали их тем, кто поймет язык сообщения. Конвей потратил почти два часа – больше, чем в любом другом месте, – составляя для операторов список синонимов, который позволит им общаться между собой, пускай даже на примитивном уровне. Двое мониторов, специалисты по языкам, которые были переданы ему в помощь, посоветовали доктору снять мнемограмму со своего семиязычного «розеттского камня» <обломок скалы с текстом на нескольких языках. – Прим. перев.>, чтобы ей могли воспользоваться остальные врачи. Эти лингвисты, заодно с Приликлой и радиотехником, сопровождали Конвея повсюду, куда бы он не направлялся, а время от времени к процессии присоединялись ещё дежурные медсестры. Словом, доктор шествовал по госпиталю с пышной свитой, но был не в том настроении, чтобы радоваться подобному стечению обстоятельств.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});