разные - Журнал ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ. Сборник фантастики 1973

Нет, я ничего не понимал в структуре их управления. Перед эскалатором образовалась небольшая очередь. Ли сказала:

— Ваш прилет воспринят как доброе предзнаменование. Настроение Вечно идущих поднялось выше нормы. — Она подняла глаза к потолку, затянутому зеленоватым сумраком, там рдели два больших желтых круга, которые я принял за светильники.

— Просто и здорово, — сказал Антон, — психологический индикатор. Все дело в яркости плафонов, хотя за этим — бездна премудрости, помнишь, как говорил наш учитель физики. Тот, что побледней, показывает норму эмоционального состояния жителей планеты, более яркий круг — психологический всплеск, в данном случае вызванный нашим появлением, хотя, как ты видишь, положение у них не из легких. Лилиана-Ли сказала, что такие индикаторы имеются у каждого из Стратегов. Колебания цвета в ту или другую сторону заставляют выяснять причины и, если снижается общий тонус, немедленно принимать меры. Вот Ли добавляет, что настроение каждого является постоянной заботой.

— Правительства или спецслужб? — спросил я.

— Насколько я понял, — отвечал Антон, — власти, правительства в нашем понимании здесь нет, у них более высокая фаза общественного устройства. Поддержание нормального течения жизни — дело всех граждан.

— А Стратеги?

— Просто люди, добровольно взявшие на себя государственные заботы. К этому у них призвание, а возможно, они специально подготовлены. Нет, Ли говорит, что специальная подготовка — один из видов насилия, если у человека нет расположения к данной области труда. Здесь совершенствуются таланты, поощряется призвание. Вот Ли поправляет, что за всю жизнь, которая длится что-то около восьмисот оборотов, пока не иссякнет инстинкт жизни, человек меняет десятки специальностей. Ли, например, космолингвист, моделирует языки, поэтому она так скоро освоилась с нашей речью, но она еще и… Что, что? — Антон помолчал, вникая в беззвучную речь нашей спутницы, покрутил головой и повернулся ко мне: — Какая-то сложная всеохватывающая отрасль знания, связанная с космологией. Затем она еще и врач, и, ко всему прочему, «слагатель звуков», то бишь композитор.

Мы шли По сиреневой мостовой среди приземистых домов с крышами-садами

Ли ответила на вопрос, одновременно возникший у нас: «Куда мы идем?»

— Тебе, Ив, и тебе, Антон, необходим отдых. Сейчас будет строение, где вы найдете привычные вещи, сможете провести некоторое время, восстанавливая свои силы. Затем вы снова предстанете перед Великим Стратегом и всеми людьми Багряной. Вас познакомят с жизнью Вечно идущих, с их трудом, наукой, с тем, что вы называете искусством. От вас ждут информации о Звезде Надежды. Вы не взяли с собой записей. Но мы способны извлечь всю нужную нам информацию из вашего сознания и подсознания не так, как это делаю я, а в зримых образах. Запись уже ведется.

Мы с Антоном любовались эмалями на стенах домов. Картины напоминали произведения наших примитивистов, только сочность красок была поистине неземной, да и сюжеты тоже. Например, на огромном панно изображался дракон в полете, на его спине сидел большеглазый мальчишка Картина была объемной. Ее обрамлял орнамент из цветов синего кактуса. Создавалось впечатление, что дракон действительно парит над красной пустыней. Пройдя дом с картиной, я оглянулся и увидел другую сторону дракона: он «висел» в воздухе.

— Работа детей, — пояснила Ли и грустно добавила: — Сейчас в городе детей нет. Совсем нет. Ни одного.

— Но картины?.. — спросил Антон.

— Созданы давно, когда они здесь жили. Тут много копий. Некоторые перенесены из других мест, из покинутых городов, разрушенных метеоритами. Эти дома принадлежат Обществу свободной рождаемости. Да, рождаемость у нас почти совсем прекратилась. Рождение Вечно идущего — праздник для всей Багряной.

Ли остановилась перед зданием, до странности напоминающим нашу подмосковную дачу, где наш экипаж провел последний месяц перед стартом. Дом поражал добротностью материала, отделки и в то же время несуразностью деталей. Крыша в виде желоба с загнутыми внутрь краями, из желоба поднимался шест с флюгером в виде странного существа, отдаленно напоминающего местного дракона, окна в кружевной резьбе строители почему-то вделали, положив их набок, колонки у крыльца в невообразимом стиле: пузатенькие, переточенные в конусах, казалось, они немедленно рухнут под тяжестью навеса. Что им удалось передать, так это цвет дачи: серебристая крыша, светло-зеленые стены, белые карнизы.

Узкие сени. Вешалка о трех ногах, на ее рожках висело нечто похожее на плащи и шляпы. В прихожей — низкий стол, на нем стеклянный аквариум, в воде среди причудливых водорослей резвились существа, похожие на тропических рыбок. Я подошел к аквариуму: на даче под Москвой был почти такой же, только меньших размеров, в нем плавала стайка барбусов; здешние рыбки были тоже в желтую полоску по темно-лиловому фону. У рыбок было по четыре глаза и длинные усики, как у жемчужной гурами. Рыбки подплыли, уставившись на меня черными глазами, и замерли, шевеля усиками. Одна стала карабкаться по стеклу: у нее оказались ножки с присосками. Вылезла, села на край сосуда. За пей полезли и остальные, уселись, покачиваясь, будто молодые воробьи на проволоке. Одна рыбка потеряла равновесие и упала, ударившись об пол с резким сухим звуком. Я поспешно наклонился, взял ее и ощутил жесткую, сухую оболочку. Внезапно рыбка подпрыгнула и полетела по комнате. Описав круг, она нырнула в аквариум, тотчас же все ее товарки тоже попрыгали в воду.

«Интересные создания, — подумал я. — Вот бы сюда Макса Зингера. Да здесь вообще все необыкновенно. Надо же отгрохать такую несуразную дачу».

Глаза у меня слипались, ноги подламывались в коленях, я плюхнулся в кресло, возникшее у меня за спиной, блаженное чувство покоя мгновенно охватило меня. Над головой у меня порхали марсианские барбусы. Рыбки своими усиками щекотали мне щеки, мурлыкая на непонятном, рыбьем языке…

Проснувшись, я увидел, что лежу на широком диване, напротив на таком же ложе, свесив ноги, сидел Антон. Спальня утопала в зеленоватом сумраке.

— Я выспался здорово, а ты? — спросил Антон.

Я тоже чувствовал себя вполне отдохнувшим, словно помолодевшим. Антон сказал, что перенес меня в спальню, раздел и уложил в постель.

Я ничего не помнил.

— Ты не замечал летающих рыбок? — спросил я, протягивая руку к одежде.

— И замечать нечего, вон они порхают над головой.

Действительно, под потолком с легким жужжанием носилась стайка марсианских барбусов, выделывая сложные пируэты, неожиданно они прошли на бреющем полете у самого пола и опять взмыли к потолку. Я промолчал, наблюдая, как наши кровати конвульсивно сжимаются, меняют цвет с зеленого на малиновый и превращаются в глубокие кресла.