Юрий Брайдер - Гвоздь в башке

Уже и не помню, в какой именно день оба они заявились ко мне, но после трагического визита в Древнюю Скандинавию прошло не меньше полумесяца.

Котяра весь просто сиял и при себе имел откупоренную бутылку шампанского. Мордасов, наоборот, выглядел, как гусыня, внезапно снесшая страусиное яйцо.

Все, что еще было способно затрепетать в моем теле, затрепетало!

— Неужели получилось? — вымолвил я прежде, чем гости успели поздороваться.

— Полный порядок! — Котяра отсалютовал бутылкой, из который тут же хлынула пена. — Поздравляю!

— Значит, я вновь могу отправиться в ментальное пространство?

— Хоть завтра! Нам удалось раздобыть такой козырь, что никто из недоброжелателей даже пикнуть не посмеет. Теперь от спонсоров отбоя не будет. Денежки потекут рекой.

— Еще раз попрошу вас не торопиться! — Мордасов скривился, как от изжоги. — Все выглядит несколько иначе, чем вы себе представляете. Пока о нашей находке даже заикаться нельзя. Нездоровая сенсация неизбежно погубит начатое дело.

Котяра, похоже, придерживался другой точки зрения, но возразить не успел. А помешал ему я, почти взмолившись:

— Да хоть объясните мне, что случилось! В прошлых веках отыскалась моя метка?

— Предположительно, — буркнул Мордасов.

— Почему это предположительно! — Котяра от избытка чувств даже слегка плеснул на приятеля шампанским. — Все точно, как в палате мер и весов.

— И до каких же, интересно, времен я добрался на сей раз?

— Речь идет примерно о тринадцатом веке, — ответил Мордасов. — До нашей эры.

— Почти три с половиной тысячи лет! Ничего себе! А куда меня занесло в смысле географическом? — продолжал выспрашивать я. — Далеко?

— Довольно далеко. Но лучше я расскажу все по порядку.

— Я только этого и жду!

— К сожалению, поиск в Интернете на первых порах ничего не дал. — Мордасов присел у меня в ногах и снял очки, которые, возможно, мешали ему сосредоточиться. — Тогда знающие люди посоветовали мне посмотреть сайты, закрытые для свободного посещения. Дабы получить к ним доступ, пришлось обращаться

за помощью к кое-каким авторитетным лицам…

Котяра при этом подмигнул мне и ткнул себя горлышком бутылки в грудь.

— Надо признаться, что я узнал для себя очень много нового, — продолжал Мордасов, покосившись на приятеля. — В главном управлении МВД по борьбе с хищениями, например, есть подробнейшая картотека на все клады, зарытые на территории страны, включая могилу Чингисхана и библиотеку Ивана Грозного.

— Угу, — хмыкнул Котяра. — Хоть сейчас иди и бери…

— В структуре бывшего КГБ существовал спецотдел, еще с двадцатых годов фиксировавший все необъяснимые и загадочные факты. — Мордасов демонстративно проигнорировал эту реплику. — Таких исчерпывающих сведений о снежном человеке, хасидских мистиках и артефактах, обнаруженных в угольных пластах, нет больше нигде в мире.

Библиотека Конгресса США располагает исчерпывающим каталогом всех граффити. Самая богатая коллекция знаков и символов собрана в Британском музее. Мне даже позволено было заглянуть в базу данных Международного комитета по изучению аномальных и сверхчувственных явлений. Но нигде я не обнаружил ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего избранный вами символ. Уже почти не надеясь на удачу, я обратился за помощью ко всем мало-мальски знакомым археологам.

— Влетело мне это в копеечку, — осклабился Котяра. — Запрос по факсу в Перу или Новую Зеландию — довольно дорогое удовольствие.

— Ничего не поделаешь, — Мордасов слегка смутился. — Хорошее дешевым не бывает, это еще испокон веков было известно… Впрочем, успех пришел оттуда, откуда я меньше всего ожидал. Один из патриархов отечественной эллинистики, давно позабывший даже имена собственных внуков, вдруг вспомнил, что видел нечто подобное в самом конце войны…

— Где? — не удержавшись, выпалил я.

— В архиве института кайзера Вильгельма, который ему довелось разбирать. Рисунок был напечатан в тоненькой брошюрке и снабжен текстом на непонятном языке. То есть не на немецком, не на английском и не на древнегреческом, которыми он владел в совершенстве. Хотя шрифт был латинский. Естественно, брошюрка совершенно не заинтересовала комиссию, уже завладевшую документами сказочной ценности. Дальнейшая ее судьба неизвестна.

— Но ведь какую-то зацепку вы все же получили! — воскликнул я.

— Самую ничтожную. Примерное описание внешнего вида и формата брошюры. Благодаря этому другой ветеран научного фронта вспомнил, что примерно так выглядели бюллетени, издававшиеся до войны датским королевским научным обществом.

— Имени принца Гамлета, — брякнул чересчур расшалившийся Котяра.

— Нет, имени короля Кристиана, — вполне серьезно поправил его Мордасов. — В Дании у меня никаких личных связей не имелось, и с тамошними историками пришлось связываться через Шведскую академию наук. Как бы то ни было, но вскоре выяснилось, что подобные бюллетени действительно издавались до сорокового года мизерным тиражом в пятьдесят-сто экземпляров. Ответственность за их содержание нес исключительно автор. Меня сразу предупредили, что к истинной науке эти опусы имели весьма отдаленное отношение. Так… добросовестные заблуждения дилетантов, а иногда и явная фальсификация фактов.

На мое счастье, в одной из частных коллекций сохранился единственный экземпляр искомого бюллетеня, в котором малоизвестный археолог-любитель Иоганн Грегерсон описывал результаты своих раскопок на острове Крит, за год до этого вошедшем в состав Греции. Сразу хочу сказать, что дело происходило в тысяча девятьсот четырнадцатом году.

— Подождите! — Я замахал на Мордасова рукой. — Раскопки проводились перед Первой мировой войной. А когда вышла брошюра?

— В тридцать девятом.

— Почему же автор молчал четверть века?

— Это его право. Учение Коперника тоже было опубликовано через много лет после его разработки.

— Ну вы и сравнили! Коперник боялся инквизиции. А кого мог бояться этот ваш… Грегерсон?

— На этот вопрос вам никто не ответит. Иоганн Грегерсон умер во время немецкой оккупации, а его архив утерян. Лично мне эти обстоятельства кажутся маловажными. Лучше вернемся к результатам раскопок.

— Как хотите.

— На Крите в ту пору царил форменный кавардак, и Грегерсону не составило никакого труда получить от местных чиновников разрешение на проведение земляных работ. Впрочем, он мог действовать и самовольно. Это было время археологов-романтиков, фанатиков-недоучек, поклонников Гомера и последователей Шлимана, лавры которого вы мне недавно посулили.