Евгений Гаркушев - Фактор города. Мир фантастики 2010

Город тихо и ласково баюкал своего любимого духа, вслушиваясь в ее мысли и окружая ее коконом снов, которые она для него придумывала.

Она хотела увидеть людей. Она так давно их не встречала, три тысячи лет. Она помнила, что сама когда-то была человеком. Она скучала.

– Что же ты раньше не сказала?

Ты так сладко спал…

Он пропустил тот момент, когда его ощущения начали меняться. Йен решил, что достаточно отдохнул и чувствует в себе силы идти дальше, хотя он просидел на снегу максимум пять минут. Он поднялся и, слегка покачиваясь от дурманящей мощи этого места, зашагал к вершине. В ушах стучала кровь, а сила все нарастала. И только когда чужие эмоции штопором ввинтились в мозг, повалив его на землю, он понял, что удивительное, пьянящее ощущение пробуждения принадлежало не ему. Через минуту перестало двоиться в глазах, и он смог поднять голову. Сначала он решил, что у него галлюцинации – по всей поверхности горы снег начал проседать неровными пластами. Он вытянул уши, надеясь, что хоть слух подскажет ему, что на самом деле все так же, как и было. А затем он сам с диким воплем провалился куда-то вниз.

Очнулся Йен на каменном уступе, выдающемся метра на полтора. Он рефлекторно выпустил когти и вцепился ими в покрывавший площадку лед – под ним была пропасть. Затем встал и осмотрелся. Надежда на безобидное и вполне поправимое помутнение рассудка медленно таяла. Йен стоял на явно рукотворном балконе перед дверным проемом. Через лед было видно вырезанные в камне цветы, обрамлявшие проход. Дверь шептала и манила, камни рассказывали историю тысячелетий, безупречно подогнанные плиты соблазняли эмпата покрытыми патиной времени ощущениями. Йен уже сделал первый шаг, когда раздался далекий гул, переходящий в грохот, и из двери вылетело облачко ледяной крошки.

Город чихнул. Город проснулся.

Часть вторая

Счастливый новый мир

Павел Иевлев

Пакгауз

На свете есть любопытные люди и есть интересные места. Иногда они плохо сочетаются друг с другом. Я – любопытный человек, и не могу сказать, что меня не предупреждали. Более того, меня предупреждали не раз: «Артем, не суй свой нос в это дело, он может пострадать». Вы думаете, я внял предупреждениям? Если вы так подумали, то вы не знаете меня – Артема Ванкеля, искателя приключений и экстремального журналиста. Когда-нибудь это занятие должно было довести меня до беды. Я имею в виду не те обычные неприятности, которых у меня всегда хватает, а настоящие большие проблемы, которые могут доставить по-настоящему большие люди. Я их получил. И если я до сих пор передвигаюсь на своих ногах, а не сижу в самом глубоком из подвалов некоего серьезного учреждения, то это заслуга не моего ума, а моего везения. Бог бережет любопытных дураков. Я так думаю.

Вот вам и причина, по которой я обрел временное место жительства в этом городке, не заслуживающем даже того невзрачного названия, какое он носит. Здесь довольно мило – если вы любите тишину, полусельский зеленый пейзаж и бродящих по улицам кур. Отделив себя от столицы изрядным количеством километров разбитых дорог, я чувствовал себя много спокойней. Мой приятель, давший мне убежище, – слишком дальний знакомый, чтобы «люди в черном» могли вычислить эту связь. Я очень надеялся, что через полгодика пыль уляжется, и все благополучно забудут о моем существовании. Иногда полезно побыть незаметным, и лучшего места для растворения в пейзаже мне не найти – в этой тараканьей глуши нет не только Интернета, но даже и мобильной связи.

Мой приятель Федор – начальник местной милиции. В Америке он бы назывался шерифом и носил звезду, здесь его все называют по имени и он носит выцветшие погоны старлея. Он не перетруждается на своем посту – это действительно тихое местечко. Он же и придумал мне занятие, позволяющее прокормиться на местности. (Снимать сейчас деньги с кредитки – все равно что пускать сигнальные ракеты, размахивать флагом и орать: «Вот он я!» Да и ближайший банкомат отделяло от меня полтысячи километров…) Любезный старлей, оставшийся передо мной в долгу (я в свое время вытащил его из очень неприятной истории), вовремя вспомнил, что я когда-то был неплохим автомехаником. Оказывается, местное население давно нуждалось в услугах специалиста – до сих пор, если у кого-то ломался автомобиль, в него попросту запрягали лошадь и таким незамысловатым образом буксировали без малого двести верст в областной центр, который тоже не изобиловал механиками. Вообще хороших автомехаников – раз, два и обчелся. Это связано со спецификой профессии.

Чтобы быть хорошим мастером, человек должен обладать системным логическим мышлением и умением вывести причину из следствий – это просто необходимо для диагностики. Однако человек, обладающий таким мышлением, моментально выводит логически, что есть куча способов заработать больше денег не марая рук, – и бросает это занятие. Поэтому в сфере автосервиса преобладают бессмысленные крутильщики гаек. Проза жизни.

Имея в приятелях «местную власть» в виде моего старлея, я мог не заморачиваться формальностями вроде лицензии, основной инструмент, по счастью, имелся в моем микроавтобусе – оставалось только найти помещение. Однако и тут мой «шериф» расстарался – и утром, выпив обязательную в здешних краях кружку молока, я отправился обозревать свои будущие владения.

Я не знаю, было ли это здание именно пакгаузом, но это слово подходило к нему идеально. Выстроенная из багрового кирпича коробка с узкими окнами под крытой ржавым железом крышей просто напрашивалась на это название. Строитель сего был гением – добиться с помощью столь незамысловатых материалов такого потрясающего уродства… Это надо было суметь. Заросшие крапивой ржавые ворота свидетельствовали о низкой популярности строения. Меня это ничуть не удивило – дискотеку тут не устроишь, винный магазин тоже, а на большее у местных предпринимателей пока не хватало фантазии.

– Ну, как тебе? – спросил лейтенант.

– Жуть какая… Что это такое?

– Ну, когда-то, чуть ли не при царе, на месте города был крупный железнодорожный узел. После войны он как-то сошел на нет, но несколько построек осталось. Формально этот домик принадлежит Управлению железной дороги, но фактически он ничей – рельсы давно разобрали.

Закатав рукава форменной голубой рубашки, старлей извлек из планшетки ключ. Такого мне еще видеть не доводилось – просто произведение слесарного искусства, размером чуть не с полруки, с замысловатыми кружевными бородками. Такому ключу место в музее. Мы с лейтенантом вцепились в створки и потянули. Потом еще раз потянули. Потом приналегли по-настоящему – с жутким скрипом, посыпая нас ржавчиной и высохшими пауками, ворота открылись.