Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 23

Жены и дети погибших ели вволю, не отставая от соплеменников, отрываясь от еды лишь затем, чтобы испустить очередной стон или залиться горькими слезами. Над кострами коптили мясо. Черепа же двух носорогов очистили от мозга, налили в них воды и стали опускать туда раскаленные камни. Так в племени готовили суп.

Речел разговаривала с женщинами, потерявшими мужей. Хотя при жизни покойные были далеко не ангелами, их безвременная кончина несла семьям серьезные затруднения. При желании вдовы, конечно, могли бы стать вторыми женами других охотников, но тогда они сами и их дети оказались бы в подчинении у первых жен. К тому же, приемные семьи довольствуются лишь объедками. Подобное положение не столько унизительно, сколько чревато голодной смертью в черные дни.

Но были во втором замужестве и положительные стороны. В случае смерти при родах — явлении в племени довольно обычном — место владычицы очага автоматически занимала вторая жена.

Трудной и нестабильной была жизнь в те времена.

Прошло четыре дня. Обстановка осложнилась.

Речел и Драммонд днем обменивались лишь обрывками фраз, а по ночам грызлись примерно до четырех утра. Затем на глазах фон Биллмана становились очень предупредительны, вежливо целовались и желали друг другу доброго утра. На четвертый день они все же помирились, что явилось следствием их очередной грандиозной склоки.

— Что-то долго его нет, — сказал фон Биллман. — Если сегодня он не явится, завтра я выйду на поиски. Вы пойдете со мной?

— Разумеется, — ответила Речел.

— Он мог бы взять с собой радио, — проворчал Драммонд. — Что за нелепая затея эта первобытная охота! Будь у него рация, мы, по крайней мере, знали бы, где он сейчас и что с ним происходит.

— Мы сами виноваты, что не предусмотрели этого вовремя, — сказал фон Биллман. — Но я слишком беспокоюсь, а его не очень-то волнуют такие мелочи, как то, знают ли другие о его местопребывании. Он человек, скажем так, странный. Есть нечто очень непонятное в том, как он попал в нашу экспедицию. Если не сказать — подозрительное, хотя говорить так о Грибердсоне мне не хочется.

— Даже так? — сказала Речел. Она не пыталась скрыть гнев. — Да как вам не стыдно говорить о нем плохо! Почему вы затеяли этот разговор? Потому что его сейчас нет? Потому что он не слышит вас?

— Речел, вы напрасно показываете свои чувства, — глухо произнес Драммонд.

— А почему бы и нет? Что предосудительного в том, что я протестую, когда о ком-то из нас плохо отзываются в его отсутствие.

— Извиняюсь, если я что-то не так сказал.

— Что в его появлении подозрительно? — допытывалась Речел у фон Биллмана. — И что в нем самом странного?

— Не будем говорить о том, что происходит сейчас, — сказал фон Биллман. — Вспомним о том времени, когда экспедиция была еще в проекте. Самым выдающимся кандидатом на пост руководителя был тогда де Лонгорс великолепный врач, блестящий диагност и исследователь. Он выпустил много трудов — некоторые из которых стали уже классическими — по физической антропологии, археологии и ботанике. Человек, способный вести чуть ли не гениальные исследования сразу в нескольких областях, был для проекта просто находкой.

— Я знаю, кого вы имеете в виду, — прервал его Драммонд. — Кажется, его кандидатуру отклонили из-за тяжелого характера.

— Да, эта черта его не украшала, но никто другой не обладал его дарованиями. В числе прочих кандидатов был Джон Грибердсон, личность многогранная, но практически неизвестная. Публиковался он мало, а весь его опыт работы в качестве врача сводился к оказанию помощи дикарям в кенийском заповеднике, где он провел много лет. Но вскоре имя Грибердсона стало звучать все чаще и чаще, замелькало на страницах научной прессы. Наконец, как вы помните, он появился на нескольких приемах-шоу и сумел добиться общественного расположения.

— Думаете, это гипноз? — спросил Драммонд.

— Не исключаю. Действительно, в нем есть что-то гипнотическое. В любом случае, даже если руководство Проекта не устраивал доктор Лонгорс, можно было выбрать более квалифицированного специалиста, чем Грибердсон.

— Почему вы считаете, что они более квалифицированны? — спросила Речел.

— Пройдя комплекс испытаний, Грибердсон занял шестое место и вдруг оказался в списке вторым. Разумеется, это не могло остаться незамеченным. Некоторые считали, что у него связи в административной верхушке Проекта, другие предполагали, что он — ставленник влиятельных политиков.

— Что за ужасные вещи вы говорите! Как можно этому верить?

— Речел, люди бывают разные. Вы не можете не признать, что все это выглядит таинственно, даже сейчас. Я не сомневаюсь, что наш руководитель был выбран по всем правилам. Но мне очень интересно, что это были за правила? Можно ли их считать верными? И еще мне хотелось бы знать, использовал ли Грибердсон для своего назначения некие каналы или нет!

— Разумеется, нет!

Лингвист пожал плечами.

— Все это так непонятно и так неожиданно! Исчезновение де Лонгорса…

— Об этом мы знаем, — сказал Драммонд.

— Затем через некоторое время администрация приходит к выводу, что Джон Грибердсон достоин занять место руководителя экспедиции, а неделю спустя в центре Парижа задерживают бродягу, в котором узнают де Лонгорса. Вскоре он оправился от амнезии и вспомнил все, кроме самого момента исчезновения. К тому времени оснащение корабля шло уже полным ходом. Доктора признают его слишком рослым и тяжеловесным, затем вспоминают, что в отношениях с людьми он неустойчив. Словом, от его услуг отказываются.

— Значит, вы считаете, что Джон причастен к исчезновению доктора Лонгорса и его странной болезни? Вы обвиняете Грибердсона в том, что он одурманил доктора наркотиками и убрал с дороги?

— Нет, я не думаю, что Джон имеет к этому отношение. Он не вызывает у меня иных чувств, кроме симпатии и уважения, и я рад, что именно он, а не Лонгорс возглавляет нашу экспедицию. Но я вновь повторяю, что тогда, год назад, у него было очень мало шансов.

— Каждый из нас должен благодарить случайное стечение обстоятельств за то, что оказался в экипаже «Г.Дж. Уэллса-1», — продолжал фон Биллман. Это неповторимое путешествие. Будут и другие экспедиции во времени, но никому больше не суждено пройти нашим путем. Скажем честно — нам повезло. Я, например, благодарю всех и всяческих богов, что из тысячи специалистов выбор пал на меня. Свыше двадцати лет назад Джон Грибердсон сказал мне, что намерен отправиться в прошлое. В те годы только начинали думать, что путешествия во времени в принципе возможны. Уже тогда Джон был неплохим антропологом, имел степень доктора философии, о чем никогда без надобности не упоминал. У него создалось собственное мнение о том, какими качествами должны обладать исследователи прошлого, и этим мнением он стал руководствоваться в дальнейшей жизни. С той поры он стал доктором медицинских, антропологических и биологических наук. Кроме того, у него несколько степеней бакалавра в разных областях знаний. А теперь подумайте, Речел, может ли человек, который двадцать лет назад поставил перед собой цель, требующую гигантского труда, пойти на такой пустяк, как похищение соперника?