Луи Буссенар - Тайны господина Синтеза

Лебедка со стальной проволокой имела на оси тормозные колодки, управлявшиеся рычагом, на конце которого находился шкив [209], закрепленный на каретке [210]. По мере вращения блока давление стальной проволоки увеличивалось или уменьшалось, вследствие чего каретка скользила вверх или вниз вдоль грузовой стрелы [211], в большей или меньшей степени надавливая на тормоз, что регулировало скорость разматывания нити. Это устройство называлось лотом. Вес лота достигал семидесяти пяти — восьмидесяти килограммов.

Перед тем как замерить глубину, необходимо было при помощи рычага установить счетчик на нулевую отметку. После чего отпускался тормоз и лот погружался под воду до тех пор, пока не касался дна. Чтобы узнать точную глубину, оставалось лишь взглянуть на счетчик — прибор, являвший собой одновременно счетчик, регулятор и регистрирующее устройство. Его изобретению мы обязаны французу, господину Тибодье, выдающемуся инженеру национального судостроения.

Еще несколько слов о металлической проволоке, внедрение которой обеспечило настоящий прогресс в глубоководном зондировании. Несмотря на то, что сечение ее не превышает одного миллиметра, она не рвется даже тогда, когда удерживает груз весом сто сорок килограммов. Кроме того, эта проволока имеет еще одно очень большое достоинство: сопротивление потоку воды настолько мало, что результаты измерения будут тем точнее, чем тяжелее груз.

В старину, когда для подобных целей пользовались пеньковыми веревками, замеры, особенно на больших глубинах, были очень неточны. Чтобы выдержать вес лота, канат должен был быть довольно толстым, ввиду чего морское течение, действуя на его большую, нежели необходимо, поверхность, относило лот довольно далеко. Вот почему ошибки, допущенные при блестящих научных исследованиях на «Талисмане» в Атлантике, были исправлены после применения лота Тибодье.

Аппарат для подводного спуска располагался на носу корабля. Как было сказано выше, он был гораздо больше первого, — вместо лота в воду погружался настоящий монумент. Высота его равнялась пяти метрам, а диаметр в основании — двум метрам шестидесяти сантиметрам.

Представьте себе чудовищный ребристый снаряд, образца 1864—1866 годов, ныне замененный снарядами с медными ободками. Это сходство подчеркивалось еще и двумя рядами хрустальных иллюминаторов, опоясывавших ребра аппарата, словно ободки в нарезном стволе старинного артиллерийского орудия. Верхняя, цилиндрической формы, часть капсулы заканчивалась усеченным шишаком. Можно было предположить, что и вес ее, и прочность были вполне достаточны, чтобы на указанной в предписании глубине, выдержать огромное давление воды. Установленный вертикально возле фок-мачты непосредственно под лебедкой, аппарат мог быть перемещаем по горизонтали слева направо и справа налево.

Кабель, удерживавший эту махину, тоже был металлическим, сплетенным из девяти жгутов, каждый из которых состоял из стальных нитей, обкрученных вокруг одной, изолированной гуттаперчей. Несмотря на то, что канат состоял из семидесяти двух жил, диаметром он не превышал восемнадцати миллиметров. Однако прочность его была так велика, что, втрое превышая прочность в четыре раза более толстого пенькового каната, обеспечивала грузоподъемность пятнадцать тонн. Длина кабеля равнялась ровно шести тысячам метров.

Для спуска и подъема подводного аппарата, названного его создателем инженером Тозели «Морским кротом», использовалась лебедка, приводимая в движение машиной мощностью тридцать лошадиных сил, и громадная чугунная катушка, на которую с помощью еще одной машины мощностью десять лошадиных сил наматывался кабель. Кстати говоря, ход обоих машин регулировался таким образом, чтобы достигалась абсолютная слаженность движения.

Долго рассматривали два ассистента все узлы этого столь же мощного, сколь и хитроумного механизма. Алексис Фармак не без некоторой иронии утешал коллегу, а юный господин Артур казался все более удрученным. Наконец склянки пробили час, который зоолог упрямо продолжал считать роковым.

С хронометрической точностью человека, не признающего не только препятствий, но и обыкновенных помех, господин Синтез вышел из своих апартаментов и прошествовал по палубе к зонду. Капитан и матросы, назначенные выполнять маневр, заняли свои посты.

Мэтр, холодно ответив на почтительные приветствия и сделав знак следовать за собой, легко зашагал вверх по лестнице. Взгляды ассистентов непроизвольно устремились на его руку, лежащую на поручнях. Крик удивления чуть было не сорвался с их губ — желтоватые пятнышки, в происхождении которых наметанный глаз врача не мог ошибиться, исчезли. Кожа была совершенно чистой и прозрачной, под ней пульсировали голубоватые вены. Не осталось ни малейших следов гангрены!

— Это дьявол, а не человек! — прошептал в сторону не верящий глазам своим профессор зоологии.

«Черт возьми, а он почистился! — подумал химик. — Этот коновал просто дурак, а патрон — крепкий орешек!»

— Готов ли лот к работе? — прозвучал как всегда спокойный голос господина Синтеза.

— Все готово, Мэтр.

— Хорошо. Приступим.

Тотчас же матрос, взявшийся за рычаг, установил счетчик на нулевую отметку, блок закрутился, проволока начала разматываться и лот исчез под водой. После пятиминутного ожидания, во время которого господин Роже-Адамс покрылся гусиной кожей, вращение внезапно прекратилось.

— Глубина пять тысяч двести метров! — глянув на счетчик, прокричал капитан.

— Хорошо, — отозвался господин Синтез. — Прикажи выбрать зонд и проводи нас к «Кроту». Господа, прошу следовать за мною.

Они подошли к тяжелому аппарату, чьи иллюминаторы блестели на солнце как огромные бриллианты.

— Открыть затвор! — приказал Мэтр.

По команде капитана четверо матросов установили вокруг «Крота» четыре шпангоутных шеста [212], закрепив их сверху и снизу траверсами, привязанными пеньковым тросом. На это четырехугольное основание навели настил для капитана с двумя его помощниками. Стоя на образованном помосте, они на целый метр возвышались над усеченным конусом, образующим верхушку «Морского крота».

В кольцо, невидимое снизу, был продет железный штырь, за концы которого взялись два матроса и начали с силой вращать его, как ворот. Послушная этой силе, головка ракеты повернулась справа налево и, произведя семь или восемь оборотов, обнаружила блестящую, словно золото, винтовую нарезку, — аппарат для подводного спуска наглухо завинчивался, что обеспечило его полную герметичность.