Александр Романовский - Ярость рвет цепи

Курт много слышал об этом, но еще ни разу не видел станцию своими глазами. Как он знал из документальных кинолент, это был эффективный и относительно удобный вид транспорта, способный перевозить несколько тысяч пассажиров одновременно. Но с тех времен потребность в транспорте уступила потребности в еде. Более половины мегаполиса перебралось в Ульи, остальные продолжали копошиться в Гетто.

Как бы там ни было, о подземных путешествиях теперь можно было лишь мечтать. Ввиду конструкции Ульев, тоннели под ними были уничтожены в ходе закладки фундаментов, а в окрестностях не осталось даже подземных переходов. Именно поэтому волк был вынужден впервые в жизни ждать автобус.

Заметив табличку с более-менее подходящим маршрутом, Курт замедлил шаг и наконец остановился. У столба скопилась изрядная очередь, а волк оказался в ее конце. Для него это было совершенно ново, но он не сомневался, что все делает правильно. Автобус подъезжает, все забираются внутрь и выходят на тех остановках, которые их устраивают – в той или иной степени.

Вновь поглядев на табличку, волк достал из кармана часы. До заявленного прихода автобуса оставалось всего шесть минут, тогда как промежутки составляли целых двадцать. Перед Куртом стояло человек двенадцать. Насколько Курту было известно, в автобус вмещалось около сорока безволосых, а потому для одного волка места точно должно было хватить.

Однако нашелся кто-то, кто был против.

Курт уже давно чувствовал, как сзади к нему кто-то подошел и остановился, сопя и источая назойливый запах чесночного соуса. Будь это в трущобах, волк не дал бы ему простоять и минуты, выпустил бы когти, но сейчас приходилось терпеть. Ему ужасно не понравилось, что кто-то неизвестный торчит у него за спиной, но, как он заметил, все стоявшие в очереди совершенно не обращали внимания, кто за ними стоит. Большинство уперлось невидящими взглядами в асфальт, остальные таращились по сторонам, а некоторые читали электронные газеты. Это наблюдение лишний раз доказывало, сколь уязвимы и беспомощны безволосые в своем тщеславии…

От философских размышлений Курта оторвали самым прозаическим образом. Человек, стоявший за спиной, оказался старухой с весьма неприятным, хрипловато-прокуренным голосом. Она, оказывается, была возмущена тем, что некий “молодой бугай встал столбом и даже не потрудился пропустить даму вперед… Ну и молодежь пошла!”

Волк стиснул челюсти. На монолог старухи, к счастью, никто не обращал внимания. Судя по всему, такие индивиды в транспортных перипетиях были не редкостью.

Как бы там ни было, до прихода автобуса Курту пришлось выслушать еще пару заходов насчет его манер. Наконец, не выдержав, он повернул голову и уставился на старушку из-под капюшона. Та замолчала на полуслове, да так и осталась стоять с раскрытым ртом.

Пустой автобус подкатил, остановился и с ленивым шипением раздвинул дверцы. Машина была такой старой, что Курт даже засомневался, осилит ли она весь маршрут. Корпус заплатами покрывала реклама давно исчезнувших компаний; из выхлопной трубы струились продукты горения, которые наверняка не выдержали бы ни единой проверки (кроме, пожалуй, секретного ведомства, занимавшегося разработкой химического оружия). Водителем, как и следовало ожидать, был человек – конструкт бы ни за что не догадался, что данное транспортное средство способно сдвинуться с места.

Тем не менее безволосые сосредоточенно устремились в салон. Курт двигался следом, прошел в переднюю дверь и встал в самом углу, надеясь, что там ему никто не будет мешать. Волку абсолютно не хотелось занимать одно из протертых, неудобных на вид сидений и еще меньше хотелось выслушивать монологи старушек, которые не успели сесть.

Процедура оплаты проезда происходила следующим образом: пассажиры вставляли в прорези приемников кредитные чипы и ждали, пока аппарат снимет с их счета некую сумму, а после выдаст билеты, которые требовалось компостировать в особом дыроколе, либо просто передавали деньги водителю.

У Курта не было ни чипа, ни национальной валюты. Он не слишком отчетливо понимал систему, призванную бороться с “безбилетниками”, поэтому самонадеянно рассчитывал избежать ее карающей длани.

Наконец “погрузка” окончилась. Дверцы с шипением встали на место. Автобус нехотя сдвинулся с места, произведя целый спектр подозрительных звуков– от надрывного рева мотора до скрежета ходовой оси под ногами. Но, вырулив на середину улицы, ископаемый монстр мало-помалу набирал скорость. Кварталы пролетали мимо, будто жирные, неповоротливые чайки за “фонарем” истребителя.

Запретный город на карте мегаполиса был лишь микроскопическим пятнышком, благо подпольные клиники не занимали много места. Курт пересек его практически целиком. Ну а если даже нет, автобус определенно должен был вывезти его далеко за пределы – в ближайшие минуты.

Пол непривычно покачивало. Чтобы твердо стоять на ногах, волку вовсе не требовалось держаться за поручень. И все же, чтобы не привлекать излишнего внимания, он последовал примеру остальных пассажиров, стараясь при этом, чтобы когти и густая поросль остались никем не замеченными. Спрятав голову в капюшоне, он глядел прямо перед собой.

Город проплывал за грязным окном. Коричневые разводы служили своего рода фильтром, через который просачивалась неприглядная реальность. Гетто в эту раннюю пору казалось чумазым, тщедушным ребенком, что жался к коленям могучих, высоких родителей– колоссальных Ульев. Рассматривая эту тоскливую картину, Курт отчетливо понимал, что очень скоро это место станет его истинным домом.

Возможно, он будет жить где-то тут, неподалеку. Ему придется заботиться лишь о себе самом, о собственном выживании и пропитании… И ни о ком более, до самой смерти. Родная стая изгонит его как преступившего Заветы, а человеческая масса никогда не примет полузверя.

Размышляя об этом, волк спросил себя, как он станет жить. Ответ, как ни странно, оказался очень прост: день за днем. Он понятия не имел, каким именно способом придется зарабатывать на жизнь (ведь лишь в рамках всей стаи можно было ограничиться “натурой”). Как ни крути, он умел только одно – убивать. Именно это его умение позволило заработать на лечение сестры. Для этой цели создали расу волков, из-за него же уничтожили.

Тем не менее Курт решил, что к Лысому Хью он больше не пойдет. Хватит с него дурацких заказов. Найдутся и другие способы заработать на пропитание, и то, что волк пока их не видел, ничего не меняло.

Вскоре автобус вырулил на бульвар. Волк понял это далеко не сразу – при дневном освещении Сансет представлял весьма странное зрелище. Витрины и фасады казались бледными оттисками своих ночных двойников. Неоновые символы и рисунки выглядели пожухлой листвой, а от блистательных голограмм не осталось и следа – не имело смысла тратить энергию. Ночь покинула город, но обещала вернуться.