Алина Распопова - Регресс

Я попытался встать. Всё, что происходило со мной дальше, напомнило мне «Зазеркалье». Пока моя нога тянулась к полу, кровать, как мне казалось, росла. Став выше, по меньшей мере, на два метра, она подняла меня высоко над полом. Пару минут я пребывал в замешательстве. Мне нужно было вниз. Наконец, осторожно вытянувшись по краю матраца, я все-таки решился совершить прыжок, но вместо того, чтобы аккуратно приземлиться, я со всей силы плюхнулся на пол. Что со мной произошло? Тело, моё новое тело, такое сильное, крепкое, полное энергии не позволяло мне выполнять таких простых действий. Я испугался…

«Эй, Закхер, где вы?» – попытался крикнуть я, но, о ужас, только сдавленный громкий звук, похожий на собачий лай, вырвался из моей груди.

Я закрыл глаза, мне надо было успокоиться. Я чувствовал, как моё сердце от волнения готово выскочить вон. Что сделал со мной этот сумасшедший профессор?…

Отдышавшись, я приоткрыл глаз. Вокруг ничего не изменилось. Где-то высоко надо мной повис край моей постели, тусклые очертания стен стеклянной клеткой по-прежнему окружали меня.

Я предпринял попытку снова встать, но теперь уже не просто опуститься с кровати, а полноценно подняться на ноги. Это было невыносимо, и этого сделать я не мог. Тело слушалось меня, но я не в силах был разогнуться. Стоило мне только приподнять голову и, выпрямив спину, сделать попытку опереться на ноги, как я терял равновесие и снова валился на пол. Ноги, несмотря на всю появившуюся в них силу, не способны были держать меня.

Я встал на четвереньки, и тут, о чудо… Я побежал. Да так легко и быстро, что казалось, всё моё тело теперь создано специально для того, чтобы передвигаться вот так – одновременно на руках и ногах. Невероятная радость обуяла меня, я пробежался по периметру комнаты, подбежал к стене и, махнув хвостом, прыгнул на стекло… Махнув хвостом?! Я оцепенел. Внизу моей спины, где-то на продолжении копчика, я чувствовал длинный отросток, которым мог теперь управлять. Это был хвост. Я попытался повернуться, чтобы рассмотреть себя и закружился по полу…

Тут зашел Закхер.

– Вот ты какой, голубчик, – принялся он рассматривать меня.

«Что вы наделали? Кто теперь я?» – пытался я крикнуть, но вместо слов из меня вылетал только громкий, нечленораздельный лай.

Челюсти не слушались меня. Губы, растянувшись по зубам, не шевелились.

Кем я стал? Я помнил всё, я помнил весь вчерашний день и предыдущий.

Я знал формулы Больмаца и Мелинга, закон относительности Эйнштейна, но я не способен был донести до находящегося рядом со мной человека ни одного из своих слов. Всё больше мне одолевала паника!

– Ну что ты, распрыгался, – успокаивал меня Закхер, гладя по спине. – Сейчас, голубчик, сейчас ты всё поймешь.

Закхер ушел. Я же попытался рассмотреть своё тело, но сколько бы я не крутился, сколько бы не подпрыгивал вверх-вниз, разглядеть так ничего и не смог. Только клок черной меховой одежды удалось распознать мне на себе. Зачем Закхер переодел меня?…

Я лег на пол и вздохнул. Только сейчас я обратил внимание на то, что необычайно остро ощущаю запахи. Воздух комнаты, который раньше казался мне абсолютно нейтральным, в этот момент представлялся мне невероятно занятным. Я готов был поспорить, что могу разложить его на составляющие. Теперь я чувствовал все те запахи, которые буквально пропитали покрытие, устилающее пол. Я нагнулся…

Отчетливо уловил я запах Закхера. Каждый его шаг, каждый оставленный им след благодаря моему обострившемуся обонянию теперь был «виден» мне. Мой нос на время заменил мне глаза. Я снова принюхался. Кое-что настораживало меня… Я почувствовал, что в этой комнате я не один. Другие люди побывали здесь ранее. Чужие запахи, одни чуть слабее, другие совершенно отчетливо «слышались» в пустоте. Их сохранил ворсистый ковер. Так же, как и я, эти люди жили здесь. Они крутились на полу этой комнаты, ходили, бегали, дотрагивались до её стен. Закхер обманул меня! Я был не первым… Множество людей, мужчин и женщин, посещали этот бокс! Благодаря своему теперешнему нюху я безошибочно различал каждого из них. Обманщик! Закхер обманул меня. Прочие люди принимали участие в эксперименте, Закхер утаил это от меня… Но зачем?

Я стал размышлять. Получалось, Закхер скрыл от меня часть своих работ. В этом я был теперь уверен, мой нюх не мог подвести меня. Но тогда где теперь все эти люди? Как вышли они отсюда и как сюда попали? Почему Закхер умолчал о них, и как Система пропустила их обратно в мир? Или, может быть, их антропометрические параметры не изменились? Эксперимент не удался? Я снова принюхался. Мой нос подсказывал мне только один ответ – эти люди стен бокса не покидали. Дверь была чиста. Её порог, проём, ручка несли на себе только запах Закхера… Мне стало страшно. Вновь и вновь я внюхивался в покрывавший пол ковер, я исследовал его густую ворсу, каждый её волосок. Чем больше водил я носом по полу, тем отчетливее понимал, что другого ответа мне не найти. Закхер обманул меня. Он выдал мне только ту часть информации, которая подтверждала безопасность его работ, однако, видимо, была ещё и другая сторона… Пытаясь не упустить ни одного, даже самого слабого аромата, я принялся считать тех, кто был на этом месте до меня. Каждый запах говорил сам за себя. Сплошной, единой нотой несся он за своим обладателем, повторяя его движения и шаги. Позабыв о том, что ощущаю то, чего, казалось бы, не должен чувствовать обыкновенный человек, я принялся считать подопытных Закхера. Один, два, три… Я остановился после того, как последний запах, самый слабый, едва уловимый, всё-таки был зафиксирован моим теперь уже совершенно загадочным носом. Двадцать три! Двадцать три человека побывали в этом боксе. Но почему я решил, что все они были подопытными? Не коллеги ли это, друзья Закхера, которые просто осматривали бокс? Скоро я получил ответ на этот вопрос, но сначала в дверях показался Закхер. Ещё задолго до появления обманщика на пороге я услышал в коридоре звук его шаркающих шагов. Закхер что-то принес. Когда старик, повернулся ко мне, я увидел поставленное им у стены зеркало. Стена подпирала то, что позволяло увидеть насколько уже изменился я. Я увидел свой бокс. Зеркало отражало стеклянные стены, закрепленные на стойках камеры, сканирующие лучи устройств, Закхера и большого, косматого черного пса… Я оцепенел, меня в комнате не было.

Это, наверняка, был какой-то фокус, часть эксперимента, очередной обман Закхера. В этом доме даже вещи были призваны скрывать реальность вещей. Я раскусил Закхера, это было не зеркало, это был экран. Профессор транслировал на нём то, во что я должен был поверить. Но зачем? Чего пытался добиться доктор? В чем хотел убедить меня? И откуда в этой комнате взялся пес?…