Василий Криптонов - Ты можешь идти один

— Хорошо поет, — заметил я, воспользовавшись относительной тишиной.

— Мне кажется, она поет великолепно! — возразил мне Брик. — Я слышал немало певиц, пока смотрел телевизор, но Катя явно на голову выше всех их!

И тут к нашему столику подбежала Катя собственной персоной.

— Привет! — воскликнула она со смехом, падая на свободный стул. — Пришел-таки, да?

— Как я мог не прийти? — улыбнулся ей Борис. — Спасибо за прекрасное выступление!

Катя дернула плечами, словно говоря: «Ерунда какая!» и жестом подозвала официанта. Попросила пепельницу и закурила сигарету.

— Ну, вот этим я и занимаюсь, — сказала она.

— Нравится? — спросил Боря.

— В основном — да. По крайней мере, не торгую на рынке, ненавидя всех и вся, как моя мамочка! — Она закатила глаза. — Публика нас хорошо принимает. Хозяин кафе заметил, что на наши выступления народ собирается, и платит сейчас довольно хорошо. Жить можно.

— Ты училась пению?

— Нет, никогда. Просто пела и все. С самого детства. У отца был старый магнитофон и куча кассет. Ну, всякие такие песни, которые еще в Союзе все слушали. «Доктор Албан», там. Ну, знаешь. И вот, когда я заканчивала школу, то стала думать, чем хочу заниматься. Вышло так, что ничем, кроме пения. Плюнула на все институты, нашла музыкантов — и вот! Мечты сбываются!

Она звонко рассмеялась и стряхнула пепел с сигареты в поднесенную официантом пепельницу. Я молча смотрел на эту необычную девушку. Вблизи ее макияж казался немного неестественным, но, наверное, так было надо, чтобы лицо хорошо воспринималось издалека.

— А ты с другом, да? — Катя бросила на меня беглый взгляд.

— Да, — спохватился Боря. — Его зовут Дима, мы в одном классе учимся.

— Очень приятно! — улыбнулась мне Катя. — А вы что, правда школьники?

— Ну, да, — развел я руками.

Катя перевела взгляд на Борю.

— А ты мне тогда таким взрослым показался!

— Ну, я пару раз оставался на второй год, — «признался» Боря.

Они болтали еще минут двадцать. Так легко и непринужденно. Я почти не принимал участия в разговоре. Только потягивал сок мелкими глотками, боясь официанта, который, заметив пустой бокал, предложит принести еще.

В диалоге, который я, волей-неволей слушал, не было ничего примечательного. Просто двое людей знакомились, лезли в душу друг другу, не встречая никаких препятствий. В глазах Кати горело неприкрытое любопытство, такое же, как у Брика.

Мне запомнился только один момент. Боря спросил:

— Тяжело тебе было решиться на такой шаг? Я имею в виду, бросить все и начать выступать?

— Нет, совсем не тяжело. Родителям было тяжелее. Мать рыдала, отец орал. Поэтому я, как только заработала немного, сняла себе отдельное жилье. Уже год с тех пор прошел. И, знаешь, что? Ничего страшного. Живу себе, да живу. Два-три вечера в неделю выступаю. Иногда больше. Кажется, я вполне себе счастлива!

Трудно было ей не поверить. Один взгляд на ее сияющее лицо, и все становилось очевидным: Катя счастлива.

— Главное не заморачиваться на всякой ерунде, — продолжала Катя. — Нравится тебе что-то — делай. Вот и весь секрет. Я, кстати, потихоньку свои песни пишу. Уже немало набралось. Мы с ребятами, наверное, раскачаемся когда-нибудь и запишем альбом. А там — кто знает? Может, повезет, и выйдем на серьезный уровень!

Тут Катю окликнули. В парне, подошедшем к нашему столику, я узнал бас гитариста.

— Кать, пойдем, — сказал он. — Публика неистовствует!

— Ага, сейчас, Саша, — кивнула ему Катя. — Только с друзьями попрощаюсь!

Она раскрыла маленькую сумочку, которую принесла с собой из-за кулис, и достала оттуда фотографию, на обороте которой было что-то написано.

— Вот, как обещала! — она протянула карточку Боре. — Я там написала свой адрес и телефон. Так что, захочешь увидеться — звони!

Перегнувшись через стол, она чмокнула Борю в щеку и упорхнула от нас.

— Воистину ангел, — сказал Боря, разглядывая фото.

Я тоже посмотрел. Катя, одетая точно так же, как и во время нашей первой встречи, стояла в березовой роще, держась рукой за молодое деревце. И, конечно же, сияла своей неотразимой улыбкой.

Насмотревшись, Боря спрятал фото в нагрудный карман.

— Ну? Пойдем? — сказал он. — На автобус опоздаем.

Он заплатил и за себя и за меня. Когда мы вышли наружу, было уже темно. Остановка притаилась прямо за углом кафе, и мы принялись ждать автобус.

— Откуда у тебя деньги? — поинтересовался я.

— Дали аванс.

— Уже?

— Да. Начальник спросил, зачем мне работа, и я объяснил ему, что у меня нет денег. Как раз был обеденный перерыв, а я не ел, потому что было не на что. Ну и он выдал мне денег. Сказал, ему нравится, как я работаю. Обозвал остальных алкашами безмозглыми и ушел.

— Ясно. Значит, приработался?

— Ну да. Привыкаю постепенно. Думаю, иногда буду пропускать занятия. Чтобы хватало на жизнь.

— Помнишь, что завтра репетиция?

— Помню, да. Я предупредил на работе, что завтра могу не появиться.

Всю дорогу до дома я размышлял о людях, которым хватило бесстрашия жить так, как хочется. Мой двоюродный брат, Катя, Жанна, да даже и Боря. Ну и Элеонора, наверное. Все они были наглядным опровержением того бреда, что постоянно несли взрослые. Жизнь для них не была угрюмой повинностью, они не собираются гробить себя на ненавистных работах. Им нравилось жить, и они с восторгом предавались этому занятию.

А что же будет с моей жизнью?

Я живо представил себе учебу в институте. Пять лет постижения непонятно чего. Обязательно — техническая специальность. Потом — какая-то работа. Коллектив, с которым я не смогу подружиться. Наверняка я начну пить. И не замечу, как подкрадется старость.

Почему так? Что нужно изменить в себе, чтобы изменилась жизнь? Я не знал. Да и не хотел я ничего менять. В моем болоте было тепло и уютно.

Репетицию проводила профессиональная учительница танцев. Женщина лет сорока, худощавая и близорукая. Она строго посмотрела на каждого из нас поверх очков и сразу же прицепилась к Брику:

— Ты же маленький! — пискнула она.

— Принц! — подхватил Семен Волохин, и заржал, на пару с Антоновым.

— Ну, у меня не было много времени, чтобы выбрать себе идеальное тело, — пожал плечами Брик.

— Причем тут тело? — всплеснула руками учительница. — У тебя партнерша высокая! А если она на каблуках будет? Ты что, в грудь ей дышать будешь?

— О, да! — простонал Петя, красный от смеха.

— Так, давайте-ка поменяемся! — глаза учительницы забегали. — Вот ты, девочка, как тебя?

— Ира, — представилась Ирина Ульина.