Фрэнк Герберт - Белая чума

– А что ему надо будет взамен? – спросил Турквуд.

– В свое время, – сказал Прескотт. – Все в свое время, Чарли.

– Сэр, генеральный секретарь не пытался поднять вопрос о том, кому будет принадлежать контроль над карантинщиками?

– Ни слова. Берген прекрасно понимает, что если у нас есть возможность, мы стараемся держать в руках не больше одной горячей картошки.

– Карантинщики – это опасная основа власти, сэр. Я даже не могу в достаточной степени подчеркнуть, как…

– Успокойся, Чарли. В данный момент у них одна и только одна задача – поддерживать карантин в зараженных районах Ирландии, Великобритании и Ливии. Если они попытаются выйти за рамки своих полномочий, у нас останется время, чтобы с ними разобраться. Нам надо поддерживать порядок, Чарли. Это наша главная задача – поддерживать порядок.

19

Пока он развевает дикую гриву моря, Во мне нет страха, что воины викингов Придут ко мне по воде.

Легкий крейсер карантинной службы запросил маленькую шлюпку из Крмакшерри Бей, пока она была в пределах досягаемости от Олд Хед в Кинсейле. Парусная шлюпка, идущая в крутой бейдевинд в тусклом сером свете раннего утра, обнаружила, что неистовствовавший ветер отрезан воздвигшимся перед ней металлическим бортом легкого крейсера. Военный корабль, построенный на верфях Клайда для южноафриканцев в дни, предшествовавшие изоляции апартеида, нес на своем гюйс-штоке флаг ООН. Он держал маленькое суденышко на экране радара, пока оно приближалось и обменивалось сигналами со штабом адмирала Френсиса Делакура, канадца, возглавлявшего карантинщиков со своей базы в Исландии.

– Предупреди его, – приказала карантинная служба. – Послана каблограмма, чтобы помогли его выдворить.

– Наверное, пресса, – произнес один из помощников Делакура. – Тупые ублюдки.

Крейсер зашел с наветренной стороны и развернулся. Он тяжеловесно покачивался над парусником, пока рейтин с громкоговорителем не показался над бортом. Усилитель донес его голос с механическими интонациями до Джона, сидящего у руля шлюпки.

– Вы в запретных водах! Уходите и держите курс на юг!

Джон смотрел на исполосованные ржавчиной борта корабля. Он обратил внимание на развевающийся флаг ООН. Лишенная ветра, шлюпка опасно раскачивалась. Джону было слышно, как вода плещет в днище под его ногами.

Эта восьмиметровая посудина обошлась ему в шестьдесят тысяч долларов – сорок тысяч за судно и еще двадцать тысяч на взятки. Поместив сто сорок тысяч долларов на номерной счет в Люксембурге, Джон считал, что этого хватит для воплощения в жизнь заключительного плана его мести. Но судно забрало изрядную толику этих резервов, к тому же у него были и другие расходы и трудности. Главной среди них был пятнадцатидневный рецидив, перенесенный в брестском госпитале. Как ему тогда не хватало мускулистой помощи Консуэлы! К тому времени, когда Джон почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы ходить, мир вступил в первую стадию агонии Белой Чумы, и цены на все возросли до астрономических величин. Это не способствовало переговорам насчет шлюпки, и французы заломили цену, заметив его нетерпение. Чем больше Джон суетился, тем медленнее передвигались французы и быстрее возрастали цены.

Был уже сорок девятый день Белой Чумы, прежде чем Джон достиг отметки пятьдесят градусов северной широты, чтобы повернуть на север, в Ирландское море. Ни погода, ни упрямый радиопеленгатор не благоприятствовали этому путешествию. Шлюпка была изготовлена из расчета на плавание в прибрежных водах, а не для открытого океана или Ирландского моря. Пеленгатор выработал какое-то свое собственное расписание работ, по которому периодически уменьшал время своей безупречной работы. После того, как он стал работать не больше минуты, Джону пришлось его вскрыть и проверить батареи и контакты.

Он не был уверен в своем местонахождении, пока в ранние утренние часы не поймал свет маяка Фастнет Рок. Рассвет показал холмы Ирландии, поднимающиеся из прибрежной дымки. В пределах видимости не было видно никаких других судов, и Джон решил, что сможет спокойно высадиться на берег.

Но здесь оказался проклятый сторожевик карантинной службы, загородивший ему дорогу. Ярость переполняла Джона, пока он слушал приказы рейтина.

– Убирайтесь, или мы вынуждены будем вас потопить!

Джон поднял небольшой громкоговоритель, приготовленный в тот момент, когда он увидел легкий крейсер. Он нажал большим пальцем переключатель и направил раструб на рейтина, который игрушечной фигуркой маячил в проеме люка. Со своим лучшим ирландским акцентом Джон спросил:

– Вы отправите меня обратно к ТОЛПАМ?

Это даст ему небольшую передышку. Истории о ТОЛПАХ, нападающих на ирландцев и британцев, в Европе были широко известны, благодаря программам радионовостей. Ливийцам, более многочисленным, было ничуть не лучше.

Рейтин повернулся и спросил что-то у позади стоящего. Потом он снова обратился к Джону через громкоговоритель.

– Назовите себя!

Поднять свой собственный громкоговоритель стоило Джону некоторого усилия. Он все еще не оправился после поразившей его болезни, чем бы она ни была. Долгое, почти бессонное плавание из Бреста привело к тому, что Джон ослаб и легко терял самообладание. Он позволил гневу прорваться в своем голосе.

– Я Джон Гарреч О'Доннел из графства Корк, ты, кровожадный дурак! Я плыву домой!

Очевидно, отвечая кому-то позади себя, рейтин проорал:

– Эти воды закрыты!

– И то же самое во всем остальном мире, ты, английская задница! – крикнул Джон. – Куда еще податься ирландцу, как не в родную Ирландию!

Он опустил свой громкоговоритель и уставился в открытый люк. Беспорядочные наклоны и подскоки его судна вызывали тошноту, но Джон старался не обращать на это внимания. Нет времени на болезни. Есть что-то нелепое в этой стычке – новый Лилипут. Ему был слышен рокот двигателей крейсера, удерживающегося против ветра. Волны, расходящиеся вокруг носа и кормы корабля, раскачивали шлюпку на тошнотворной поперечной зыби.

Рейтин снова повернулся спиной к Джону. Там, наверху, явно происходило какое-то совещание. Вскоре из громкоговорителя рейтина, торчащего словно странный механический цветок изо рта мужчины, прозвучало:

– Я уполномочен сказать тебе, что мы – южноафриканцы, ты, ирландский болотный рысак! Тебе приказывается спустить паруса!

Джон поднял свой громкоговоритель.

– Мой двигатель не совсем в порядке, ты, подержанный англичанин!

Он оперся ногами в противоположную сторону кокпита, сосредоточив все свое внимание на рейтине. Ветер гнал рябь мимо носа корабля, подхватывая и раздувая паруса судна. Джон уперся животом в румпель и снова заплыл под защиту легкого крейсера. Когда он снова смог уделить внимание сторожевику, рейтина в пределах видимости уже не было.