Андрей Щупов - Дитя Плазмы

— Частичное заражение. Фон, излучение, но не пыль.

— Какая разница, черт побери! Это же все равно опасно.

— Да. Но это менее болезненно, нежели появление подобной громадины вблизи населенных пунктов. Разъяренного быка отвлекают мулетой. Почуяв наши маяки, каракатица наверняка свернет с первоначального маршрута. Так можно выиграть время или навязать ей более или менее безопасный путь. Координатор неохотно кивнул.

— В этом есть резон. Если такое чудовище выползет посреди какого-нибудь города, разразится катастрофа. Жертвы, разрушения, паника…

— Паникой должны заняться спецслужбы. И еще: никакой прессы, никаких журналистов! Полный контроль над распространением слухов!

— Вы считаете, что мы справимся? — Симонсон искренне изумился. Моргая светлыми ресницами, взглянул на координатора. — А что прикажете делать, если свидетелей окажется чересчур много?

— Задействуйте агентуру. Призовите на помощь гангстеров, воров, убийц. Мне ли вас учить! Используйте полицию, армейские формирования, что угодно!

Через двенадцать часов в силу вступает режим чрезвычайного положения.

Будьте готовы к немедленному введению карантина в том или ином райооне.

Что-нибудь вроде имитации холеры или чумы — и тройное кольцо оцепления!

— Не слишком ли круто, координатор?

— Нет, не круто! — Сухонький подбородок первого помощника президента упрямо вздернулся. — Круто будет тогда, когда слух о каракатице станет достоянием гласности. Вы все еще не отдаете себе отчета в том, что происходит. Мы имеем делом с гиперсуществом, превосходящим все мыслимые и немыслимые образы — по габаритам, по массе, по непосредственной угрозе. Если каракатица выберется наружу здесь — не сомневайтесь, будут и землетрясения, и магнитные бури. Но это в лучшем случае. Худшего мы не в состоянии предполагать, потому что мало о ней знаем. Пока нам наверняка известно только одно: человеческое оружие — даже самое мощное — не представляет для чудовища ни малейшей опасности. — Координатор перевел дух. — А теперь на минуту вообразите, что все эти сведения через радио, телевидение или прессу просочатся в общество. Это хаос, мои дорогие, ужасающий хаос! Беженцы, пикеты, правительство поспешат облить грязью. Зеленые атакуют атом, придется закрыть энергостанции и рассекретить радиоактивные могильники. Что начнется в России? В Европе?.. Каракатица непредсказуема, и этим особенно страшна! Никакого реального противодействия чудовищу мы не окажем. И даже за его местонахождением будем следить глазами экстрасенсов!..

— Хочу возразить… — Йенсен мягко прошелся по ковру. — Кое-что о ней мы все-таки знаем. Например, ее приблизительные размеры, ее пристрастие к радиации, ее сейсмическую активность. Кроме того, есть все основания считать, что в данном случае мы имеем дело с материей иного уровня, иного порядка. Иначе просто не объяснить ту колоссальную скорость, с которой каракатица перемещается под землей. Кстати, в водной среде скорость остается той же — порядка ста километров в час. Для подобной массы это чудовищно! Теперь о местонахождении каракатицы. Сейчас полным ходом ведутся работы по созданию детекторов. Эти приборы способны ее обнаружить! И еще: слежение с вертолетов идет вторые сутки, и наши первичные предположения подтвердились. Каракатица не петляет и не корректирует курс — она движется по прямой!

Выдержав паузу, Йенсен добавил:

— Она движется ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННО.

— Из чего вы и поспешили сделать вывод, что она возвращается, — кивнул Беркович.

— Не только. — Йенсен пожевал губами. — Мы произвели еще одно простое действие: обозначили предполагаемый маршрут по карте и, оперируя известной нам скоростью, определили, когда и какой город гостья из подземелья осчастливит своим посещением.

— Черт возьми! — Беркович не сумел скрыть охватившего его возбуждения. — Но если она все-таки свернет?

— Навряд ли. У этой твари поразительное чутье. То есть мне так кажется. И сейчас она что-то чует. Раньше ее притягивали радиоактивные захоронения, места ядерных полигонов, теперь что-то другое…

— Все программы по ядерным испытаниям приостановлены, — задумчиво произнес координатор. — Что ее может привлечь? Какой-нибудь старый засекреченный могильник? Или ракетная база?

— Это нам и предстоит выяснить. — Йенсен улыбнулся. — Нам потребуется помощь вашей команды, Беркович.

Генерал ЦРУ озабоченно прикрыл глаза ладонью.

— Разумеется. Какие населенные пункты угодили на эту вашу прямую?

— И вам, и в штаб-квартиру ФБР сегодня же будут доставлены подробнейшие карты. Могу назвать лишь некоторые из городов. Это Толидо, Спрингфилд, Каунт-Сити, Санта-Фе, Уичито, Альбукерке, Финикс и другие. Здесь же более двух десятков мелких поселений, фермерские хозяйства и так далее.

— Немало…

— Это же адова работа! — пролепетал Симонсон. Йенсен согласно кивнул.

— Тем не менее ее надо проделать, и по возможности быстрее. Предлагаю послать в перечисленные города контролеров, которые во взаимодействии с местными властями займутся изучением оперативной обстановки.

Беркович в сомнении покачал головой.

— Ответьте, Йенсен, о каком сроке мы можем реально говорить?

— Дня два, не больше.

— Но это абсурд!

— Значит, надо постараться. Расстояние до североамериканского континента каракатица покроет в семь, может быть, в восемь дней, и два из них уже позади.

— Но как мы сумеем?.. — Беркович недоуменно развел руками, не в силах завершить мысль.

— Господа! — Координатор успокаивающе поднял тонкую старческую кисть. — Трудностей действительно много, но это вовсе не значит, что мы с ними не справимся. И не вам прикидываться беспомощными овечками. За нашими плечами — президент, и, если понадобится, мы заставим работать на программу всю страну. Сейчас же от нас требуется одно — создать эту программу, разработать по пунктам, сколько бы их там ни насчитывалось.

— Согласен. — Йенсен вернулся в свое кресло.

— Да ты Цицерон, старик! — шепнул ему знакомый голос. Джек Йенсен повернулся. Фил Николсон глядел на него с насмешливым почтением.

Черная безмолвная пустота зависла вокруг, и Гуль сам не понимал, отчего обращается к этой пустоте, словно к человеку.

— Почему ты не пошла со мной, Милита? Я ведь не просил идти за мной, я звал тебя со мной. А ты не сказала мне ни единого слова. Или воля Пилберга сломила тебя и это была не ты? — Гуль напряг зрение, силясь разглядеть в пустоте что-то, что помогло бы ему услышать, угадать каким-либо образом ответ. — Ты должна была пойти со мной. Вместе нам было бы легче…