Айзек Азимов - Обнаженное солнце

— Что она говорила вам, доктор Либиг?

— Послушайте, землянин, Гладия ненавидела Рикэна. Ненавидела всегда. Они постоянно ссорились. Во время ссор Гладия приходила в бешенство и не помнила себя. Неужели никто вам не сказал об этом? Неужели она тоже ничего не сказала?

Бейли постарался не выказывать своего изумления. Он знал, что личная жизнь солярианина — табу для посторонних. Конечно, такой вопрос, как отношения между мужем и женой, безусловно, не подлежит обсуждению. Но когда произошло убийство… неужели в этом случае сказать правду считается невозможным… О дьявол! Какой странный мир… Хорошо, что хоть Либиг проговорился.

— Из-за чего у них происходили ссоры? — спросил Бейли.

— Об этом следует спросить у самой Гладии, — услышал он ледяной ответ.

«Пожалуй, это действительно так», — подумал Бейли. Он встал и сухо сказал:

— Спасибо за помощь, доктор Либиг. Возможно, я ещё обращусь к вам несколько позднее. Вы, надеюсь, не будете возражать?

— Прекратить контакт!.. — вместо ответа вскрикнул космонит. И в мгновение ока он вместе со своей комнатой исчез из поля зрения землянина.

Илайдж Бейли выходит на прогулку

Впервые воздушное путешествие не волновало Бейли. Все его мысли были заняты… Но чем?.. На этот вопрос он и сам не смог бы дать определённого ответа. Он не вспоминал ни о Земле, ни о Джесси. Казалось, прошли годы с тех пор, как он высадился на чужой планете… целые годы, а не какие-нибудь три дня. Как быстро, однако, человек может примириться с новой обстановкой! Интересно, как поведёт себя Гладия при первой их личной встрече?

Когда он вошёл, она уже ожидала его, стоя в противоположном углу большой комнаты. Она выглядела бледной, боязливой и очень юной. Белокуро-золотистые волосы были гладко зачёсаны назад, большие испуганные глаза выделялись на бледном лице. Тёмно-синее одеяние с высоким воротником полностью закрывало фигуру. Бейли остановился.

— Я достаточно далеко от вас? — спросил он. Она взглянула на него, учащённо дыша.

— Я сама не знаю. Ведь это похоже на телеконтакт, не правда ли? То есть если вы забываете, что это не телеконтакт.

— Для меня все совершенно естественно, — спокойно ответил Бейли.

— Да, на Земле, — она закрыла глаза, — я иногда пытаюсь представить себе, как вы живёте… Толпы людей повсюду. Вы идёте по дороге и навстречу вам люди, люди, всюду люди… Десятки людей…

— Нет, сотни, — поправил её Бейли. — Вы когда-нибудь видели фильмы о жизни на Земле?

— У нас их не очень-то много. Но я видела фильмы-романы о жизни других Миров, где существуют личные встречи и… Там всё иначе, не так, как здесь, на Солярии, — заговорила на с неожиданным воодушевлением, — вот вы ходите среди людей, Илайдж, и, наверное, даже иногда ка… касаетесь их, не так ли?

Бейли слегка улыбнулся.

— О да, вы никак не можете этого избежать, — он вспомнил толпы людей на подземных улицах, куда-то спешащих, толкающих друг друга. При этом воспоминании у него защемило сердце.

— Вам, наверное, неудобно разговаривать на таком большом расстоянии, Илайдж? — донёсся до него голос Гладии.

— А разве мне можно подойти поближе? — спросил он.

— Я думаю, да. Я скажу вам, когда надо остановиться.

Бейли несколько неуверенно шагнул вперёд. Гладия кивнула, и он остановился. Несколько секунд она смотрела на него, как заворожённая, потом неожиданно спросила:

— Хотите взглянуть на мои световые рисунки?

Бейли с интересом смотрел на Гладию, такую миниатюрную и таинственную. Он пытался представить её со смертоносным оружием в руках, в приступе ярости опускающей его на голову жертвы. Картина получалась малореалистичной. Однако, подумал он, даже хрупкая женщина в припадке гнева может раскроить череп сильному мужчине, если у неё в руках имеется подходящее оружие.

— Что такое световые рисунки, Гладия? — спросил он.

— Это особая форма искусства, — ответила она. — Хотите посмотреть?

— Конечно, с большим удовольствием, — галантно сказал Бейли.

— В таком случае, идите за мной.

Гладия прошла вперёд, Бейли последовал за ней. Он тщательно соблюдал дистанцию примерно в два метра. Это было меньше трети того расстояния, которого требовала Клариса — мысленно заметил он.

Они вошли в комнату, залитую светом. Здесь всё сверкало и переливалось.

Гладия с довольным видом взглянула на своего гостя. Бейли ответил ей улыбкой, но ничего не сказал. Он медленно поворачивался, пытаясь разобраться в том, что его окружало. Он не видел ничего, кроме игры света. Блики света причудливо сплетались, образуя геометрическую фигуру, линии, узоры…

Бейли ломал голову, пытаясь подобрать какие-то слова, но смог лишь спросить:

— Предполагается, что это означает что-нибудь или нет?

Гладия рассмеялась своим приятным грудным смехом.

— Это означает всё, что вам угодно. Просто световые блики, которые могут вызывать у вас различные эмоции: любопытство, веселье, даже злость. Словом, всё, что ощущала я, когда создавала их. Я могу попытаться сделать ваш портрет так, как я вас представляю, хотите? Возможно, он не будет слишком хорошим, так как у меня недостаточно времени, но я могу попробовать.

— Пожалуйста, прошу вас. Мне будет очень интересно.

— Хорошо, — сказала Гладия и бегом направилась в дальний угол, где помещалась какая-то аппаратура. При этом она прошла совсем близко от Бейли, но, казалось, не заметила этого. Гладия коснулась каких-то клавишей, и сиянье и переливы света внезапно потухли.

— О, зачем? — воскликнул Бейли.

— Мне надоели эти рисунки. Я их выключила, чтобы меня ничто не отвлекало.

— Разве для этого у вас нет робота? — спросил Бейли.

— Здесь я не держу роботов, — ответила Гладия. — Это всё моё, личное. Беда в том, — продолжала она озабоченно, — что я недостаточно хорошо знаю вас.

Её пальцы проворно двигались по клавиатуре, Пальцы были ищущими, напряжёнными, нервными… Вспыхнул густой жёлтый свет и прорезал извилистую линию. Постепенно возник какой-то странный световой узор, который производил впечатление чего-то устойчивого, несмотря на переливчатость.

— Мне кажется, — сказала Гладия, — что для вас характерны сила и устойчивость.

— О дьявол! — воскликнул Бейли.

— Вы обиделись? — пальцы Гладии приподнялись, и жёлтые блики стали неподвижными.

— Что вы, нисколько. Просто я не понимаю, как вы делаете это?

— Много раз пробовала, пока не получилось. Это ведь новая форма в искусстве. Лишь немногие постигли его.

— И вы лучше всех, конечно, — мрачно заметил Бейли. — Каждый солярианин или лучший или единственный специалист в своём деле, или то или другое вместе.