Гарри Гаррисон - Пропавший лайнер

– Вот это разговор! Пусть садятся, и мы посмотрим, кого к нам занесло на этот раз.

– Только проследи, чтобы в вахтенный журнал занесли все мелочи. Время посылки сигнала, время прибытия, погодные условия – все. И с погодными условиями соблюдай максимальную точность, чтобы комар носа не подточил. Прикажи остановить двигатели. Я хочу, чтобы к их прибытию мы мягко покачивались на волнах.

Он барабанил пальцами по спинке кресла, пока не вернулся первый помощник.

– Они летят, – доложил он.

– Опусти на воду бортовой трап и пошли за ними катер номер один. Проследи за всем сам, чтобы не было накладок.

Капитан умыл руки. С этого момента превратился в зрителя, как и многие пассажиры, прилипшие к иллюминаторам или, несмотря на дождь, высыпавшие на палубы, чтобы понаблюдать за необычным зрелищем. Из облаков появился большой четырехмоторный гидроплан, прошел над кораблем, возможно, по флагам хотел определить направление ветра. Мерно гудели двигатели, на белой обшивке виднелись темные пятна. Потом развернулся по широкой дуге, опускаясь все ниже.

И, наконец, приводнился, в фонтанах белой пены. К гидроплану уже несся катер. В сильный бинокль капитан наблюдал, как в корпусе гидроплана открылся люк и шесть человек один за другим осторожно спустились на катер. Капитан тут же приказал изолировать от других пассажиров ближайший к трапу лифт, чтобы вновь прибывшие могли без задержки подняться в свои каюты. Он не знал, что это за люди, но резонно полагал, что они не жаждут общения с посторонними. Капитан понимал, что, скорее всего, имеет дело с политическими деятелями Южной или Центральной Америки. И ничего хорошего сие не сулило. Как и все, связанное с политикой. Капитан, бывший военный моряк, с давних пор недолюбливал политиков, которые видели смысл своего существования в том, чтобы помешать флоту выполнить поставленные перед ним задачи.

Их столик на двоих находился у иллюминатора, поэтому Хэнк и Френсис видели, как приводнился гидроплан, как катер принял на борт шесть пассажиров и, вернувшись к лайнеру, исчез из виду, причалив к расположенному ниже трапу.

– Даже не надо гадать, кто к нам пожаловал, – усмехнулся Хэнк.

Френсис согласно кивнула.

– Главы суверенных государств. Итак, все участники на сцене. Мне все еще трудно поверить, что я тоже попала в эту пьесу. Несколько недель назад я думала, что Парагвай и Уругвай – пара комиков, а нацисты – персонажи старых черно-белых фильмов, которые иногда показывают по телевизору. С тех пор я узнала много нового для себя.

– Если б ты знала, как я об этом сожалею. Не следовало мне втягивать тебя в эту...

– Нет, нет. – Она наклонилась вперед, взяла его руку в свои.

– Я не жалуюсь. Просто для меня все это внове, и требуется время, чтобы привыкнуть. Я только сейчас начинаю осознавать, в каком изолированном мирке я жила. Я еще не готова благодарить тебя за то, что ты вывел меня из этого мирка... До сих пор мурашки бегут по коже, когда я думаю об этих тупамарос...

– Я их всех убью. Голыми руками.

Холодное спокойствие голоса Хэнка испугало ее больше, чем злость. Она понимала, что говорит он на полном серьезе. Она еще сильнее сжала его руку.

– Дорогой, я же не об этом. Не хочу, чтобы из-за меня у тебя появлялись новые проблемы. Их и так хватает. Как я и сказала, я еще не готова благодарить за то, что мне пришлось так быстро взрослеть, окунувшись в реальную жизнь. Столь внезапный переход дается болезненно. Но я это переживу... если ты будешь рядом. У меня такое ощущение, что потом я смогу куда острее ощущать радости жизни. Чай в «Фортнаме» в пять вечера позволит скоренько забыть всех этих людей.

– Вы уже покушали, мадам? – Рядом с ней возник официант. Хэнк полностью съел мексиканский винегрет с авокадо, она же отправила в рот разве что пару кусочков.

– Да, благодарю, сегодня мне не хочется есть. Пожалуйста, отмените заказ на горячее и принесите мне зеленый салат.

– Ты заморишь себя голодом, – покачал головой Хэнк, когда официант унес тарелки.

– Это вряд ли, любовь моя. В этом круизе мы слишком много ели. – Она похлопала себя по округлившемуся животу. – Я боюсь даже думать о том, сколько я набрала лишних фунтов.

– Я люблю каждую входящую в них унцию!

– Только на расстоянии, милый, до тех пор, пока эти головорезы не покинут наш номер. Мы должны их терпеть?

– Боюсь, что да. Но недолго. Мы можем оставаться в спальне и запирать дверь в гостиную. Пусть спят на диване, ковре, где угодно. Мне как-то без разницы.

– Только вспомни о них, а они уже тут как тут. Не моя ли подружка плывет между столиками?

Консепсьон Вальверде, войдя в «Королевский гриль», огляделась, увидела Хэнка и Френсис и направилась к их столику. Подойдя, выдавила из себя улыбку и кивнула.

– Вас ждут в каюте. Немедленно, – холодно сказала она.

Френсис ослепительно ей улыбнулась.

– Оставь нас в покое, сука... puta.

– В соседней каюте совещание. Вы нужны, чтобы включить подслушивающее устройство. – Она обращалась к Хэнку, полностью игнорируя Френсис. Повернулась и ушла, как только последнее слово слетело с губ.

– Как ты ее назвала? – спросил Хэнк.

– Puta. Проститутка. Самое худшее ругательство, которое я смогла вспомнить. Сегодня же возьму в библиотеке испанский словарь, чтобы получше подготовиться к нашей следующей встрече.

– Мне надо идти...

– Разумеется. И ты поймешь, если я засижусь над салатом и приду не скоро.

– Да. Поверь, я очень сожалею, что все так вышло. Я вернусь, как только смогу. Подожди меня за столиком, а если доешь салат раньше, за стойкой.

– Только не в «Королевском гриле». Здесь все очень уж чинно. Я буду в «Лидо».

– Хорошо. Постараюсь не задержаться. «Обратного пути нет, – думал Хэнк, медленно шагая к своей каюте. – Просто нет. Мне-то что, я знал, на что шел. Но я сознательно обманывал себя, полагая, что смогу взять в это путешествие Френсис и не допустить ее участия в этой истории. Должно быть, опять сработало подсознание: мне хотелось рассказать ей обо всем, но я боялся. Вот подсознательно я и выстроил ситуацию, когда ей пришлось самой выяснять, а чем я, собственно, занимаюсь. Или я зря валю все на Фрейда? Да и черт с ним, сделанного не вернешь». Он громко постучал в дверь собственной каюты, разозлился из-за того, что открыли ему не сразу. Наконец, между дверью и косяком появилась узкая щель, настороженный черный глаз оглядел его с головы до ног, прежде чем дверь распахнулась.

Хосеп, в наушниках, сидел рядом с магнитофоном. Узи, девушка и Леандро Диас сгрудились рядом. Остальные четверо тупамарос сидели вдоль стены. В воздухе висел табачный дым. Узи взглянул на вошедшего Хэнка, подозвал его взмахом руки.