Сергей Волков - Маруся 2. Таежный квест

— А вы откуда знаете? — удивилась Маруся. Баба Рая поднялась по скрипучей лесенке, заглянула в глаза Маруси своими бездонными, черными глазками-бусинками, усмехнулась беззубым ртом:

— А виденье мне было, девонька. Шаманское виденье, духами Верхнего мира насланное, не иначе. Так-то вот.

— Что за видение? — обмерла Маруся. Ей казалось, что старушка своими чудными глазами просвечивает ее насквозь, как рентгеном.

— Видала я, — нараспев заговорила баба Рая, — что явится ко мне девица-красавица с молодцом болезным и мохначем-бобылем. За плечами той девицы тяжкий путь, на душе у той девицы тяжкий камень, впереди у той девицы тяжкое деяние. Так-то вот…

2

Маруся с аппетитом уплетала похлебку, посматривая на толстого хозяйского кота по прозвищу Бегемот. Кот охотился за мухой, обыкновенной такой, нормальных размеров мухой, ползающей по подоконнику. Сам кот тоже был нормальным. Маруся вспомнила, каких созданий они с Уфом видели накануне возле дома бабы Раи — и девочку передернуло от отвращения…

…Заметив избушку на курьих ножках, они с Уфом решили спрятаться в кустах и понаблюдать.

Конечно же, никаких курьих ножек у дома не было, просто стоял он на двух лиственничных стволах, и это несколько успокоило Марусю.

— Челофека тута жифет, — принюхавшись, прошептал ей на ухо Уф. — Хорофый.

— Ты откуда знаешь, что хороший?

— Моя знать. Уф… Моя чуф-сфо-фать!

Маруся попробовала вызвать Исинку. Конечно, после признания Ильи она больше не могла доверять искусственному интеллекту, но больше посоветоваться было попросту не с кем.

— Исинка, Исинка! Вызывает Маруся! Алло! Ответь мне! — приблизив усик микрофона к самым губам, раз за разом повторяла девочка, но безрезультатно — связи не было. Сняв с головы бесполезную гарнитуру, она убрала ее в карман. Все, теперь надеяться оставалось только на себя.

…Ждать хозяина странной избушки пришлось недолго. Скрипнула дверца, и по шаткой лесенке вниз спустилась женщина с корзинкой в руках. Даже издали Маруся заметила, что женщина очень старая. Согнутая спина, коричневое морщинистое личико под меховой шапочкой, седые косы чуть не до земли. Одетая в самовязаное платье и вытертую бархатную безрукавку-душегрейку, старушка двигалась медленно, совершая экономные движения, как все пожилые люди.

А вот голос у нее оказался молодой и звонкий. — Гостинечки дорогие! — прозвучало над полянкой. — Пожальте на угощенье! Куть-куть-куть!

Маруся в первый момент решила, что старушка обращается к ним с ехху, но в ответ на призывный клич затрещали ветки, зашумела тайга и из-под лесного полога полезли, поползли, полетели такие твари, каких и в страшных снах не увидишь.

Лишенные меха, красные, будто обваренные, голокожие зайцы; ежи размером с собаку, чьи спины вместо иголок украшали черепашьи панцири; бесхвостые бурундуки с рожками; куропатки на длинных ногах-ходулях. Особенно девочку поразила лисица-сороконожка. Ног, а точнее, лап у нее было, конечно, не сорок, но никак не меньше десяти.

Из тайги появлялись все новые существа — гигантские жабы с крокодильими гребнями на спинах, белки с копытцами вместо лапок, выбежала пара обросших длинной шерстью косуль с кабаньими рылами, пришлепал ластоногий медвежонок. Последним на полянке появился лось. Лось как лось, большой, очень похожий на тех, что Маруся видела в биопарках.

Только двухголовый.

Старушка, ласково приговаривая:

— Ох вы, мои детушки, ох вы, мои бедняженьки… — принялась кормить уродцев, вытаскивая из корзинки угощение.

Зверье доверчиво шло к человеку; птицы садились на плечи и голову старушки, голые зайцы ластились у ног, медвежонок забрался в корыто и плескался там, как настоящий тюлень.

Корзинка старушки казалась бездонной — в ней нашлось лакомство для каждой твари. Последним получил две краюхи хлеба жуткий лось. Обе его головы по очереди приняли хлебные краюхи, и, задевая рогами ветви, таежный великан убрел в чащу.

Вскоре полянка опустела. Старушка вытряхнула из корзинки крошки, шагнула было к избушке, но на полдороги остановилась, повернула голову в ту сторону, где прятались путники, и спросила:

— Чай, застыли сидеть-то? Идите в дом, гостям я завсегда рада. Так-то вот…

Поначалу Маруся боялась старушки — уж больно спокойно встретила она чужаков. Ничему не удивилась, на Уфа глянула так, словно встречалась с ехху каждый день. И бесчувственное тело Ильи осмотрела без ахов-вздохов и причитаний. Велела уложить парня на топчан в избушке, быстро и ловко напоила его каким-то отваром, разжав зубы лезвием широкого ножа.

— Его комар укусил огромный… — начала было Маруся, но старушка с улыбкой перебила ее:

— Вижу. Не боись, девонька. Все с ним обойдется. Садитесь рядком, чайку попьем. Чаек у меня таежный, душистый. Так-то вот.

Успокаивала Марусю только реакция Уфа: ехху смотрел на хозяйку избушки влюбленными глазами и радостно пыхтел, принимая от нее полную чашку горячего напитка.

«Если бы она была плохим человеком, он никогда бы не сел с ней за один стол», — решила Маруся.

За чаем и познакомились. Старушка сказала, что зовут ее Раиса Яковлевна Платонова, а попросту — баба Рая. Много лет проработала она на великих стройках по всей Сибири. Строила БАМ, Саяно-Шушенскую ГЭС и Омский нефтеперерабатывающий комбинат. Лет тридцать назад судьба занесла Раису Яковлевну в поселок «Алые зори», где она устроилась работать завхозом в школу. Но тут развалился СССР, и людей в поселке бросили на произвол судьбы.

— Я ведь, девонька, до последнего сидела, — посверкивая острыми глазками, рассказывала Марусе баба Рая. — Уже ушли все, одна пьянь да бичи в поселке остались, а я все ждала, дура старая, что вспомнят начальники в больших кабинетах про нас, стыдно им сделается. Школу блюла, ни дощечки отломить не давала, ни стеклышка разбить. Все думала: вот оживет поселок, люди приедут, детушек навезут… Не дождалась. Так-то вот. А потом уж жуть потекла из тайги невидимая. Тех, кто в поселке, в «Алых»-то «зорях» остался, корежить она принялась, дурное наружу вынимать, хорошее прочь смывать. Грех взяла я на душу, дочка. Со зла спалила школу-то. И ушла. Здесь вот теперь живу. Здесь и помру.

Из слов старушки Маруся понимала едва ли половину, но у нее сжалось сердце, когда она услышала последние слова бабы Раи.

— Нет, ну что вы! Вы еще очень молодо выглядите… — попыталась девочка утешить хозяйку и замолчала на полуслове, поняв, насколько нелепо звучат ее утешения.

— Странная ты, — улыбнулась баба Рая. — Сердечко у тебя золотое, а ты его прячешь, боишься, что увидит кто, колешься, как ежка. Слово доброе в кои веки сказала — и сама застыдилась. Ну да это ничего, это пройдет…