Александр Климай - Ихтиандр

Сальватор прошел через ужас Первой мировой войны и с отвращением относился к людям, проповедующим насилие. Он понимал, к чему может привести поднимающий голову фашизм. Взаимоотношения с дорогими и близкими людьми помогли ему найти себя в новом качестве, но мысли и руки его продолжали тосковать по настоящей научной работе, и он чувствовал в себе силы.

Доклады, прочитанные им, имели большой успех, но все же тема их касалась более теоретических аспектов высшей нервной деятельности человека, чем практических.

Живя первые два года на острове, он обучал Жака основам хирургии. Сын Вильбуа получил необходимые знания и навыки по второй для себя профессии. Он ассистировал профессору на операциях, которые тот провел на острове. Пациентами были: Мирей и сам Вильбуа, оперированный но поводу острого аппендицита. Именно случай с отцом и оказался решающим в том, что Жак утвердился в решении учиться у Сальватора.

Создание прибора «обратной связи» позволило ученым получить гигантскую информацию о жизни морских обитателей… Пациентами стали и несколько дельфинов. Для доктора это не было новым делом. Еще Лидинг был обязан ему своей жизнью… Один из дельфинов был оперирован по поводу травмы головного мозга. Этот дельфин в конечном итоге погиб, но мозг его послужил той точкой опоры, от которой оттолкнулась научная мысль Сальватора. Ученый долго исследовал мозг погибшего дельфина.

— Дельфины — мирные существа, — рассуждал профессор, — и все, уже полученные данные, говорят за то, что уровень их развития очень высок… Мы до сих пор не можем понять основу их пятого уровня общения.

Мозг дельфинов был изучен в анатомическом аспекте еще до него. И в этом плане профессор, просмотревший массу срезов ткани мозга через микроскоп, ничего нового для себя не обнаружил. Тогда он начал исследовать функцию мозга дельфинов… Сходство анатомического строения мозга человека и дельфинов натолкнуло его на идею, о которой он пока не говорил.

Доктор Вейслин по каким-то обстоятельствам так и не выехал на остров. Профессор пытался однажды выяснить причину отсутствия Джеймса, и узнал, что тот собирается жениться и сейчас готовится к свадебному путешествию по Европе.

— Странно, — подумал Сальватор, — он мог бы сообщить мне об этом знаменательном событии в своей жизни… Хотя как знать… Не всегда это событие так уж значительно. Раз промолчал, значит, на то была своя причина.

Перед отъездом с острова Сальватор все же рассказал другу о дальнейшем направлении своих исследований.

— Знаешь, Арман, я хочу создать человека нового мышления.

— Это как? — спросил Вильбуа.

— При помощи операции.

— ?!

— Я проведу замену некоторых анатомических областей головного мозга человека на аналогичные области мозга дельфинов.

Сальватор ожидал бурной реакции со стороны друга, но просчитался, Вильбуа теперь уже очень спокойно смотрел на него.

— Я давно уже не удивляюсь твоим способностям и фантазии. Ты однажды преодолел законы эволюционного развития и решил проблему совместимости тканей, создав Ихтиандра. Сейчас ты наконец остановился с воплощением этой идеи, поняв зыбкость перспективы. Что ты хочешь добиться, претворив в жизнь свою новую идею?

— Арман, мы с тобой хлебнули в Первую мировую войну из-за бездарей, которые стояли тогда у власти… Европа снова начинает бурлить, и опять Германия. Сейчас оружие не то, что было двадцать лет назад. У тебя и у меня дети, внуки — мы же не хотим, чтобы они испытали то, через что прошли мы.

— Убедительно, но что же ты хочешь?

— Арман, как никто другой, мы с тобой знаем о дельфинах столько, что грех не использовать эти знания. Самое миролюбивое семейство млекопитающих… Проанализировав физиологию мозга, я думаю найти те участки его, которые подавляют агрессивность, и, проведя уникальную операцию, можно создать человека, — в моем варианте — политика, который никогда бы не поднял руки на себе подобного.

Вильбуа молчал, завороженный идеей друга, одновременно анализируя ее.

— Сальватор, кто из власть держащих согласятся на подобную операцию?!! И какая необходимость в ней?.. Если в стране демократия, то зарвавшегося политика просто уберет народ, а если диктатура, то тебя, за такое предложение в лучшем случае посадят в тюрьму — ты там уже побывал за менее серьезные вещи… — проговорил Вильбуа.

Этот разговор оставил в душе знаменитого профессора заметный след, но одержимые люди тем и отличаются от обычных, что всегда стараются реализовать свои идеи.

Какое-то время находясь еще на острове, Сальватор анализировал тот разговор, но, вернувшись в Аргентину, после некоторого периода сомнений продолжил воплощение своей мысли. Рядом с виллой и клиникой в заливе был устроен дельфинарий…

ГЛАВА 2

Используя прибор «обратной связи» и те знания о дельфинах, которые он получил на острове, Сальватор в течение нескольких лет сумел до тонкостей изучить физиологию мозга дельфинов. Но, несмотря на такое тщательное исследование, ни Сальватор, ни Вильбуа не могли понять тайну пятого уровня общения дельфинов. Именно это белое пятно и останавливало Сальватора в дальнейшей работе. Время шло, а дело но-прежнему стояло. Топтание на месте было прервано неожиданно…

Из газет стало известно о внезапном и загадочном исчезновении профессора Джонсона. Это имя, пожалуй, мало что говорило неискушенному в науке читателю. Зато Сальватор, а потом и Вильбуа были потрясены этим сообщением… В одной из стран Южной Америки жил и работал этот, ранее безвестный ученый, который помогал и Вильбуа, и де Аргенти в создании прибора, позволявшего понимать речь дельфинов, и сконструировавший световое ружье.

Работы велись на любительском, но секретном режиме длительное время, и только какая-то случайность могла сыграть здесь роковую роль. Сальватор спешно собрался, а так как доктор Вейслин в это время был в командировке, оставил за себя второго хирурга. Приехав на место, Сальватор не нашел никого из помощников профессора, кто мог бы хоть что-нибудь рассказать об этой загадочной истории. Был человек — и нет его. Он также не смог найти корреспондента, написавшего статью в газету. Не помогла и полиция.

В полном неведении Сальватор садился в поезд, когда вдруг его кто-то тихо окликнул:

— Профессор де Аргенти! — Доктор обернулся, но к удивлению, никто из идущих за ним людей не попытался с ним заговорить. Сальватор пропустил проходящих в вагон и внимательно осмотрел перрон. Народу было много, но к нему никто не подходил. Через две минуты поезд должен был отправляться в путь. Еще раз осмотревшись, профессор зашел в тамбур вагона. Он поставил портфель и опустил руку в карман плаща. Вместо носового платка его пальцы нащупали свернутый лист. Не до конца осознавая, что это может быть, Сальватор достал бумагу. На перроне было уже темно, но, рассмотрев лист, он увидел неровные строчки торопливого почерка, не принадлежавшего ему. Мысли сконцентрировались на листе бумаги, но в это время до него долетели слова проводника: