Аластер Рейнольдс - Обреченный мир
– Хватит вопросов! – Для пущей убедительности Спата снова как следует дернул Кильона за голову. – Бросим его сейчас же, – предложил он Куртане. – Вышвырнем за борт, пока диверсию не устроил.
– Раз уж мы об этом заговорили, что делать с остальными тремя? – осведомилась Куртана с чуть заметным скептицизмом.
– Молодая женщина с ребенком даже не с Клинка. – Кильон цедил сквозь стиснутые зубы, потому что Спата снова дернул за голову. – С ними вам делить нечего.
– А другая клиношница? – осведомился начальник охраны.
– Мерока не имеет ко мне никакого отношения, мы знакомы лишь несколько дней. Ей просто следовало вывезти меня из города.
– Вдруг этот тип – приманка? – предположил Спата. – Диковина, чтобы отвлечь нас, пока другие делом заняты?
– Мы едва не погибли, – настойчиво проговорил Кильон. – Реши я всерьез проникнуть в Рой, думаете, стал бы рисковать так, что меня пришлось спасать от верной гибели?
– Тут он прав, – подтвердила Куртана. – Не вмешайся мы, все они через час стали бы жертвами боргов.
– Уловка, – пренебрежительно заявил Спата. – Кто знает, вдруг они были в сговоре с черепами?
Прежде чем ответить, Куртана обменялась взглядами с Гамбезоном, и, похоже, они молча пришли к какому-то решению.
– На этом пока закончим, коммандер Спата. Ваши опасения услышаны.
Резкое движение – аж запястья хрустнули, – и Спата выпустил Кильона. Бедняга захрипел от боли.
– Запомни – ты просто балласт, – сказал начальник охраны Кильону. – Ты нужен, пока мы высоту набираем. Потом будешь нужен в совершенно другой роли.
– Ну хотя бы так, – отозвался Кильон.
Глава 12
Кильона вернули к спутницам: распахнули дверь и швырнули вглубь каморки. Приземлился он на четвереньки. Кильон до сих пор чувствовал, как пальцы Спаты стискивают его голову, впиваясь в кожу, словно в сырую глину.
– Что с тобой стряслось, черт подери? – Мерока очнулась от полусна.
В руках девушка по-прежнему держала Библию.
Он неловко поднялся. Калис и Нимча все так же сидели на скамье, закутавшись в одеяла. Кильон не знал, кому спалось лучше, им или ему.
– Меня опросили. – Одной рукой он ухватился за потолочную балку, чтобы удержать равновесие. – Точнее, допросили. Они боятся, что я шпион. Я попытался разубедить их, но… Не знаю. – Кильон вытер слюну с подбородка. – Не уверен, что получилось.
– Ты неважно выглядишь, – недоуменно заметила Мерока, рассматривая его в упор. Куртка Кильона осталась в смотровой, и теперь выше пояса он был только в майке и рубашке. – Впервые вижу тебя при дневном свете и как следует, без шляпы и очков. Ты похож… На птенца, который из гнезда выпал. И не на миленького пушистого птенчика, а на голого сморщенного уродца. – Мерока не отводила взгляда, и Кильон постарался спрятать глаза, но не слишком явно.
– Что случилось, пока меня не было? – поинтересовался он, надеясь, что его голос звучит в меру беззаботно и невозмутимо.
– Мясник, с тобой что-то не так. Что-то явно не так.
– Как Нимча?
Окинув его долгим встревоженным взглядом, Калис ответила:
– Она плохо спала. Сны беспокойные.
– Ну вот! Сумку с препаратами у меня забрали! Будь она при мне, я, наверное, помог бы Нимче. Можно мне ее так осмотреть?
– Нет! – отрезала девочка, прячась в одеяло. – Не хочу, чтобы он меня трогал.
– Я тебя не обижу, – заверил Кильон.
– Ты похож на мертвеца. Я мертвецов видела.
Кильон оглянулся. Дверь была закрыта, и за решеткой окна никто не подслушивает.
– Калис, я хотел отвлечь внимание от твоей дочери. По-моему, в какой-то степени у меня получилось, но отвлекающий маневр – мера временная. Нужно серьезно подумать о том, как защитить секрет Нимчи.
– Я думала, что ты не поверил, – проговорила Калис.
– Не факт, что я верю. – Кильон постарался выразиться максимально аккуратно. – Я допускаю, что у Нимчи есть способности, которые нелегко объяснить. Тогда я действительно что-то почувствовал и от своих слов не откажусь. Но случившееся позапрошлой ночью, тот зональный сдвиг… Его впрямь вызвала она?
– Так ты об этом знаешь? – спросила Калис.
Кильон кивнул, радуясь, что вернулся к безопасной теме.
– Да, я в курсе. Когда именно случится сдвиг, никто не знал. Вот он и случился, когда случился; и повезло нам или нет, кто знает… Но ждали сдвига давно. Еще до моего побега с Клинка те, кому платят за беспокойство о таких вещах, сильно нервничали. Проверки они устраивали куда чаще обычного и суетились, готовя город к переменам. Их датчики фиксировали упреждающие сигналы, симптомы того, что зональная нестабильность растет, предвосхищая глобальную перестановку.
Кильон замолчал: обижать Калис не хотелось, но женщине следовало уяснить, что сила ее дочери намного меньше, чем она себе представляет.
– О приближении сдвига было известно давно, – добавил он. – Просто некоторые лишь недавно почувствовали беспокойство властей.
– Давно ждали сдвига? – спросила Калис.
«Какая разница?» – подумал Кильон, но ответил максимально честно, с учетом услышанного от Фрея и Мероки:
– Примерно два года.
– Нимче сейчас пять. Я говорила, что дар проявился у нее в неполных три года.
– Нет, это невозможно, – мягко, но решительно возразил Кильон. – Она всего лишь ребенок. Допускаю, что Нимча способна влиять на сиюминутное состояние зоны, в пределах которой находится. Отсюда не следует, что мне понятна суть ее влияния, но я помню, что чувствовал, и своим ощущениям должен доверять. Но пойти дальше, поверить, что девочка спровоцировала все случившееся за последнюю пару дней… что она готовилась к этому годами… Извини, но я не могу.
– Нимче пришлось вызвать шторм. – Калис говорила уверенно и спокойно, чуть ли не равнодушно, словно и не рассчитывала, что ей поверят. – Она знала, что черепа пострадают и у нас появится шанс сбежать. У нее получилось, не отрицай. Вы нашли нас. Если бы Нимча не вызвала шторм, вы этого не сделали бы.
– Мозги у девки, может, и набекрень, но она права, – отметила Мерока.
– В голове не укладывается, что все это дело рук пятилетнего ребенка, – признался Кильон. – Получается, чтобы выбраться из клетки, она погрузила Клинок во тьму, погасив маяк цивилизации, последний у нас на планете.
– Ну, своего она добилась, – пожала плечами Мерока.
– Дочка не хотела, чтобы так вышло, – призналась вдруг Калис. – Она сделала все правильно. Сила ее велика, а вот контролировать ее… Нимча пока умеет плоховато. – Женщина потупилась, уставившись на складки одеяла в ногах. – Сделано то, что следовало сделать. Я направляла дочь. Нимча была инструментом у меня в руках. Ее в случившемся винить нельзя.
– Никто никого не винит, – с нажимом проговорил Кильон. – Это лишь стечение обстоятельств. Ты велела дочери действовать, и в то же самое время случился зональный сдвиг. Для тебя естественно объяснить сдвиг силой Нимчи. Но это не так. Это не может быть так.
– Почему не может? – спросила Калис.
– Потому что, если Нимча та, кем ты ее считаешь, тогда… – Кильон осекся, старательно подбирая слова. – Тогда она не просто девочка с необычными способностями. Она – самый важный человек из живущих на свете, ребенок, способный все изменить.
– И ты не веришь, что это возможно?
– Я поверю во что угодно, если увижу доказательства. Впрочем, проблема здесь не в доказательствах.
– А в чем?
– Так просто неправильно.
Кильон не мог смириться с тем, во что ему предлагали поверить. Но распирала его не злость, а скорее возмущение тем, что его выбили из привычной колеи, сместили – как планету на второстепенную орбиту. С тех пор как на секционный стол к нему попал ангел, Кильон считал себя хозяином своей судьбы, главным героем истории собственного сочинения. Но если Нимча та, кем считает ее мать, то, выходит, с самого начала историю писала она! Это Нимча вызвала нестабильность, которая заставила Пограничный комитет заподозрить приближение шторма… Ту самую нестабильность, которая, по всей вероятности, вновь подогрела желание ангелов отозвать его с Неоновых Вершин. Другими словами, Нимча была косвенно ответственна за его побег из города. Кильон ощущал, что девочка притягивает его как магнит.
– Понимаю, что ты сейчас чувствуешь, – хмыкнула Мерока. – Ты думаешь: «Наше приключение было для меня и ради меня». А теперь получается, что нет. Ты лишь капля в море того, что творит девчонка. Привыкай, Мясник, большинство так чувствует себя всю жизнь – дерьмом, смываемым в канализацию.
– Нимча этого не хотела, – покачала головой Калис. – Она не выбирала свою судьбу.
– Не завидую я ей.
– И не надо. Жалеть тоже не надо. Просто… пойми. О большем не прошу.
– Я очень постараюсь. Ну-ка обернись, – вдруг велела Мерока.
Кильон постарался изобразить искреннее недоумение:
– Что?
– Обернись, Мясник. Покажи нам спину.
