Catherine de Froid - Боги от науки

— Что нужно человеку в жизни? — рассуждал Степа. — Дом построить — как–то пока не тянет в коттедж перебираться, дерево посадить — цитрусов у меня на подоконнике немало выросло. Остается…

— Ребенка вырастить, — испортил трагическую паузу Женя. — А для этого нужно…

— Вот именно, — кивнул Степа. — А для этого нужно перестать быть слегка замкнутым и депрессивным студентом, как я, и начать искать в этом жестоком мире истинные чувства.

— Эк мы заговорили! — удивился Женя. — Двадцать лет…

— Двадцать один.

— Двадцать один — это не срок, чтобы бросаться и кого–то искать.

— Знаю. Но то ли я превращаюсь в депрессивную школьницу, то ли Костин пример перед глазами смущает, то ли подтягиваюсь я мало, но иногда волком выть хочется… Извини.

— Зачем выть? Лучше спеть что–нибудь. Шевчука того же, например, из самого–самого первого альбома.

— Извини, не слышал.

— Есть там одна песенка, «Любовь в мире есть» называется, — протянул Женя, вытаскивая из пространственного кармана гитару. — Забавно иногда переслушать.

Видя, что Женя собирается играть, Степа вызвал в своем мозгу Интернет, достал оттуда слова, включил подачу оных по строчкам и приготовился подпевать:

— Вы правы, я знаю, любовь в мире есть, да только таких, как я, тоже не счесть, — пропел Женя последние строчки. — Надеюсь, это он не всерьез.

— Если даже серьезно, — мрачно заметил Степа, — это был его первый альбом, а потом–то, наверно, уже отбоя не было. Это сейчас он — старый и заросший «дедушка Шевчук». — Потом безо всякого перехода он заметил: — Ты вон тоже, кстати, музыку пишешь. Скоро будешь уже не с нами, а где–нибудь на вершине, полузадушенный знаками внимания.

— А ты у нас великий писатель, — парировал Женя. — И сумрачный гений. Таких тоже любят.

В таком духе разговаривали еще полчаса, а потом кто–то из них внес рациональное предложение:

— Давай перестанем страдать фигней, представим страну в виде одной большой социальной сети с досье на каждого и немного по ней погуляем. Или мы не боги от науки, а зануды от философии?

— Скорее второе, но это не поздно исправить.

Глава 5

а)

Степин сумрачный гений показал, наконец, и романтическую сторону себя, возжелав сделать кое–что, чего не делал давно — отдать пять–шесть часов своего времени езде на поезде, видам за окном, железнодорожному запаху и той толике человеческого фактора, которая сводит людей в поездах. Человеческий фактор был Степой немножко подкорректирован, поэтому дорогу из Москвы в Петербург он коротал, чувствуя себя частью минимального пантеона богов от науки, состоящего из бога и богини, не успевших еще построить планы основания божественной династии.

«Соцсети развращают, — подумал Степа, занимая кресло. — Не знаешь даже, с чего начать разговор в реальной жизни».

«Телепатия развращает, — ответили ему. — Нельзя начать разговор, не просканировав мозг собеседника на предмет того, что лучше говорить. Ой, я, кажется, вломилась в мозг не просто бога от науки, но еще и основателя этого движения… Тысяча извинений!».

«Абсолютного основателя, — мысленно хмыкнул Степа. — Надеюсь, у вас не было никаких иллюзий насчет величия и непогрешимости этих самых основателей».

«Разговаривать на «вы» даже мысленно — это страшное величие и жуткая непогрешимость. И, может, перейдем на нормальную речь, а то сверлим друг друга взглядами и молчим».

Разговор в дороге отдельными фразами, мыслями и цитатами возвращался к Степе, когда он ходил, бегал и летал по Питеру, холодному и чопорному городу, по какому–то недоразумению признанному культурной столицей. Степа забивал эти мысли песней «Черный пес Петербург» из одноименного альбома своей любимой группы, вспоминал что–то о музыкальных пристрастиях своей попутчицы и принимался искать плоскую поверхность, чтобы почувствовать себя неспособным на переживания тупым спортсменом. Пришлось сочинять шпионскую программу, находящую любого случайного собеседника, чье имя вы не потрудились спросить, на всех возможных сайтах, и, что было гораздо сложнее, письмо, в ответ на которое он бы, по крайней мере, не рисковал быть посланным к черту.

Понятное дело, за последующие четыре года его не послали ни разу. Что не мешало Степе думать, что первый раз наступит, если он вдруг купит кольца.

б)

Женя, ничуть не меньший романтик, отправился бродить по свету с гитарой. Сначала он просто ходил в походы и пел у костра что–то грустное, как делал еще в годы, когда все остальные стирали себе память и искали фантомную жизнь без участия старых друзей, потом был силой затащен поучаствовать в каком–то концерте, втянулся и уже скоро здоровался за руку с половиной значимых фигур мира бардовской песни. Только с половиной исключительно из–за того, что с дамами за руку здороваться не принято.

С одной из них, впрочем, Женя не только здоровался за руку, но еще и записывал совместные песни, ходил в походы, летал ночью над доброй сотней разных городов, катался на лыжах и изучал разные мудреные технологии программирования. Четырех растягиваемых и закручиваемых в разные стороны лет им не хватило, чтобы пресытиться бродячей жизнью, осесть и кого–нибудь воспитать.

Глава 6

Великая пятерка, разросшаяся до семерки, устала бороться с собственной совестью, повторяющей, что надо друг друга проведать, и снова встретилась.

— Ну что, как живется молодым дарованиям, вырвавшимся на свободу? — улыбнулась Галина Александровна.

— Свободно, — вздохнул Степа.

— Слишком свободно, — добавил Костя. — Связать бы себя, что ли, какими–нибудь узами… — попытался он сострить, глядя на Сашу.

— Признавайтесь, что не так! — потребовала учительница.

Заговорить попытались все одновременно, потом одновременно замолчали, обменялись несколькими выразительными взглядами и объединили сознания. Озвучивать взялся Костя:

— Ощущения точь–в–точь как на летних каникулах, когда можно делать все, что душе угодно, и все равно останется ощущение, что лето прошло зря. Только это лето никогда не кончится.

— Мы можем писать книги, давать концерты, постоянно тащить на себе две–три сверхважные для мирового сообщества программы, ходить в походы, жить другие жизни, но все равно не отпустит, — продолжил Степа. — Действительно, что ли, в брак всем повступать и не заморачиваться?

— Но каждый раз, когда мы пытаемся провернуть что–нибудь вроде этого, — вступила Саша, — оказывается, что куда как проще создать еще одного клона себя и прожить за него сорок лет, или написать еще одну книгу, или сделать игру миллионов на десять пользователей.