Владимир Покровский - Планета отложенной смерти (сборник)

Поэтому Аугусто снова пригласил Федера к себе на разговор, пригласил вежливо, а когда Федер вошел к нему, то первым делом извинился за прежний прием, из собственных рук подал великолепную жербу, предложил гостю кресло, сел сам и надолго задумался.

— У меня к вам, Федер, — начал он, наконец выйдя из задумчивости, — будет очень тяжелый и не очень понятный мне самому разговор. Должен вам признаться, что единственная цель этого разговора — моя собственная безопасность и процветание моей будущей империи.

— Это понятно, — с усмешкой согласился Федер.

— Не буду входить в подробности, но получается так, что сейчас я не могу позволить себе серьезное насилие по отношению к вам и вашей команде. Я говорю это с некоторым даже облегчением, потому что мне было бы неприятно отдать сейчас приказ о вашем уничтожении…

— Тоже ясно, — ответил Федер.

— Вы, дорогой Федер, — несколько раздражаясь на такую реакцию, заметил Аугусто, — с вашими этими «понятно» и «ясно» либо очень умны, либо глупы. И тоже очень. Ни на то, ни на другое, честно вам скажу, не похоже, поэтому я прихожу к выводу, что вы со мной сейчас неискренни и, возможно, ведете какую-то свою, не очень, заметьте, умную игру. Ведь ясно же, что все эти ваши приготовления, уничтожение моих агентов и прочее являют собой не что иное, как объявление войны. Мне.

— Чего ж не понять? — вежливо улыбнувшись, ответил Федер. — Только мы вполне могли бы обойтись и без войны, если бы у нас были гарантии сохранения жизни после того, как пробор будет закончен и принят.

А поскольку гарантий таких у Аугусто не было, то весь последующий разговор свелся к уже имевшему место обмену взаимоуспокаивающими репликами.

Несмотря на все свои опасения, Федер вернулся в гексхузе живой и невредимый, что заставило его задуматься, а задумавшись, еще больше укрепиться в своем стремлении отомстить Благородному Аугусто, по возможности побольней.

Между тем необходимо было что-то решать не только с пробором, но и с Соленым Уго. Место, где он прятался, было примерно известно — болото Лас-Тиграс Инмензуадас или просто Лас-Тиграс. То еще местечко, но уже почти освоенное, без всяких там ядовитых кустарников, летучих пекари и хищных кочек. Лас-Тиграс использовалось куаферами как полигон для кислородной флоры и неядовитых пресмыкающихся. Еще — об этом, кроме командира и матшефа, никто не знал — Лас-Тиграс было выбрано Федором в качестве одной из резервных кладовых информации о каждом прибывшем на Ямайку мамуте. Именно здесь на тыльной стороне полупапоротниковых листьев, которые так хороши в суп, хранились в латентном состоянии все РНК, ДНК, СНК и прочие кодовые определители всех бандитов. Причем особенно много «почек», как их называл Антон, имели отношение к Благородному Аугусто. Федер, впрочем, не имел пока никакого особого решения судьбы Аугусто.

На следующий же день коррект-куаферы Голый Ларри и Алехандро П.М.Штайнбор-Перри, два удивительно похожих, одинаково лысоватых, одинаково наблюдательных парня, партнеры-неразлучники во всех своих проборах, вышли через западную границу, без проблем отыскали Соленого Уго и поимели с ним длительный разговор.

Для начала, соблюдая приказ Федера, они хорошенько начистили ему физиономию. Уго не возмутился и чистку принял как должное. Более того, он посчитал ее за знак одобрения и доверия, о чем тут же неразлучникам поспешил сообщить.

Неразлучники к избиению людей особой привычки не имели, но им показалось все-таки странным поведение Соленого Уго — его, понимаешь, кулаками обрабатывают, в лице болезненность создают, — от такого сообщения в восторг не пришли, но избиение закончили и перешли к инструкциям. Инструкциям этим Соленый Уго поначалу внимал с восторгом, потом немножечко сник, а под конец заявил, что нормальному человеку такое совершить не под силу.

— Идиот! — ответили ему неразлучники. — Кто ж когда тебя держал за нормального человека? Ты, главное, все сделай, как тебе говорят, и этим ты искупишь свою кретинскую жажду мести, поставившую всех нас…

— Вот уж действительно кретинскую! — охотно согласился Соленый Уго.

— …и заодно сделаешь особо полезное для всех дело, — и завистливо добавили почти хором: — Счастливчик!

Сказав положенное, неразлучники удалились, непосредственно перед тем удалив на всякий случай всех «стрекоз», окопавшихся в одежде и волосяных покровах Соленого Уго. Ведь мало ли что? Информационные каналы «стрекоз» защищены очень слабо, и рисковать поэтому не стоило.

Задание, а точнее, первая его часть, пришлась Соленому Уго очень даже по душе Именно из-за нее неразлучники назвали его счастливчиком. Предложено было Соленому Уго пройтись по окрестностям, отыскать хорошо ему известные папоротники, причем без всякого риска напороться на их ядовитость, и кое-что с определенных, тоже хорошо ему известных листьев ножичком соскрести. Как и все прочие куаферы, Уго обожал вот такие немудреные задания; считалось, что на них посылают в куаферской команде лишь в качестве отдыха — не все ж, в самом-то деле, рисковать.

Собрав на нужных листьях нужных папоротников всю генетическую информацию о команде Аугусто, Соленый Уго укрылся под бордовым дубом, который, по куаферским поверьям, отгонял всех кровососов и лишал силы слизней, приносящих порчу, и стал дожидаться ночи. Ожидание длиной в сорок два условных часа удалось скрасить за счет оставленных ему куаферами нескольких галлонов пива и отменно закопченной маммалятины. Сорок два часа, даже при хорошей закуске, — это многовато. Однако Соленый Уго был не только мститель, но и хороший куафер, а значит, по своей природе — охотник. Уго умел ждать. Ожидание было ему не в тягость.

До назначенного срока два раза мимо него проходили донельзя защищенные мамуты. Шли они пригнувшись, настороженно озирались по сторонам, и это выглядело смешно. В защитных скафандрах можно гулять хоть в смертельной опасной кислотной среде, но что-то выискивать, кого-то выслеживать практически невозможно. Мамуты боялись Ямайки, они были простыми воинами. Соленый Уго просто беззвучно смеялся над ними.

В назначенный час он встал, по привычке уничтожил следы своего сидения под бордовым дубом и направился к границе лагеря, которую несколько дней назад он с таким трудом пересек.

Прежде Соленый Уго не так уж безоговорочно верил Федеру; хотя все разговоры насчет командира не вызывали у него энтузиазма, он не очень верил в федоровское предательство и в основном отмалчивался, потому что Федера неплохо знал по прошлым проборам. И как только ему была прощена его ошибка и переданы конкретные приказания, пусть даже и не совсем понятные, Уго воспрял духом. И какая-то там граница, пусть даже триллионами мамутов охраняемая, не пугала его — он знал, что пройдет и сделает все как надо.