Сэмюель Дилэни - Драгоценности Эптора

— Может быть, — улыбнулась Арго. — Ты сам спросишь ее об этом, когда вы спасете ее из когтей Хамы.

— Ваша внучка хочет быть поэтом?

— Она и сама не знает, кем хочет быть. Благодарю тебя за помощь. А сейчас пора спать. Завтра для вас решительный день.

— Ну и хорошо, что действовать придется только завтра. Я валюсь с ног и очень, очень хочу спать.

Он повернулся под ласковым взглядом женщины и ушел в темноту.

Глава 10

Лучи восходящего солнца лежали поперек гребня кратера. Арго указала вниз на противоположный склон. У его основания среди деревьев и лужаек возвышались черные силуэты больших и маленьких домов, окруженных садом.

— Храм Хамы, — сказала Арго. — Свои задачи вы помните. Удачи вам.

Кивнув на прощанье, мужчины начали осторожно спускаться вниз по засыпанному пеплом шлаковому склону. Полчаса ушло у них на дорогу до первых деревьев, которые окружали темные здания и обширные сады. Когда они ступили на траву, с дерева разлилась певучая трель.

— Птица, — сказал Йимми. — Какое блаженство! Я не слышал птиц с тех пор, как покинул Лептар, — и стал вглядываться в ветки деревьев.

Ярко-синяя, длиной с указательный палец, по стволу дерева пробежала ящерица. Ее сапфирное брюшко вздымалось в утреннем свете; она открыла красный рот, в ее красной глотке затрепетал язычок, и снова послышалось пение.

— Ну что же, — весело сказал Йимми. — Я почти угадал.

Они пошли дальше, и Гео задумчиво сказал:

— Странно, почему человек всегда ожидает увидеть вещи такими, какими он привык их видеть? И совсем не готов к неожиданному.

— Потому что когда кто-то выпускает такие трели, — упрямо сказал Урсон, — это должна быть птица и ничто другое! — Его передернуло. — Чушь какая-то: поющие ящерицы!

— А она ничего, забавная, — сказал Гео.

— Бр-р-р! — отозвался Урсон.

— Ну знаешь ли... Ожидать, что на этом острове все будет таким, как тебе хочется, просто опасно.

Неожиданно из рощи, совсем рядом с ними, раздался громкий хлопок. Они посмотрели в направлении звука и увидели мужчину, который поднял руку и крикнул:

— Стойте!

Все остановились.

На незнакомце была темная ряса, отчего его белые волосы казались еще светлей. Они обрамляли волевое смуглое лицо.

Урсон положил руку на меч. Змей отвел руки от боков.

— Кто вы? — требовательно спросил мужчина.

— А вы кто? — не менее вызывающе парировал Урсон.

— Я Хама Воплощенный.

На минуту все онемели. Наконец Гео сказал:

— Мы путешественники. Мы никому не хотим зла.

Внимательно окинув взглядом каждого из стоящих перед ним, Хама развернулся и пошел вперед, бросив через плечо:

— Идите за мной, — солнечные лучи, пробившиеся сквозь густую листву заскользили по его развевающемуся плащу. Он уверенно зашагал вперед.

Друзья пошли следом.

Вскоре они вошли в храмовый сад. Было еще раннее утро, и солнечный свет робко золотил гигантские урны вдоль обочин. Они и не заметили, как достигли стен Храма.

Внутри вестибюля зеркала на стенах многократно повторили их отражения, когда они проходили мимо. За столбами из оникса был виден великолепный мозаичный пол. На огромном алтаре возвышалась колоссальная фигура мужчины со скрещенными ногами. В одной руке он держал серп, в другой, доставая до самого потолка, колосился сноп. На лице величественной статуи выделялись три глаза. Из них два дремали, прикрытые веками и лишь средний грозно смотрел перед собой.

Когда вереница притихших гостей проходила мимо подножия статуи, Хама бросил взгляд на шеи Йимми и Гео, где покачивались камни, а потом вверх, на открытый глаз каменного бога.

— Утренняя служба еще не началась, — сказал он. — Она начнется через полчаса. К тому времени я надеюсь понять, зачем же вы сюда явились.

Они поднялись по лестнице и остановились перед дверью. Вход украшал черный круг с тремя глазами. Когда они уже собрались войти, Гео незаметно оглянулся и одними губами спросил Йимми: «Змей?» Йимми тоже оглянулся и пожал плечами. Мальчика с ними не было.

В комнате, куда они вошли, были экраны, как в молельне вулкана и в монастыре слепых жриц. Но было и что-то новое: большой верстак и в одной стене окно, за которым шумел храмовый сад.

Хама обернулся к ним, по-видимому, не замечая исчезновения Змея.

Закрыв дверь, он отошел к окну и проговорил, утверждая:

— Вы явились, чтобы противостоять силам Эптора, правильно? Вы пришли похитить камень Хамы. Вы явились, чтобы увезти Арго Воплощенную. И вы не станете отрицать, что ваши цели другие. Оставь меч в покое, Урсон! Это бесполезно. Я могу убить тебя мгновенно.

А в это время девушка открыла глаза и потянулась:

— Йяхххххвошангннн, черт! — И снова:

— Черт! Хочу спать.

Она перевернулась на живот и обняла подушку. Поморгав, потерла сначала один глаз, потом другой и лежа осмотрела комнату. Около кровати лежал почти собранный мотор. Задержавшись на нем на секунду, ее глаза снова закрылись.

И открылись опять.

— Сегодня я не могу позволить себе проспать! — сонно пробормотала она и резким движением скинула простыни.

— Раз, два, три! — и села, свесив ноги. Помедлив секунду, решительно поставила ноги на холодный каменный пол и выпрямилась, вытаращив глаза от неприятного холода каменных плит. Она стиснула зубы, громко сказала:

— Гнннннннннн, — и встала на цыпочки.

Но призыв теплой постели оказался сильнее благих намерений. Девушка проворно прыгнула под простыню и, свернувшись калачиком, стала размышлять.

«С помощью медной трубки, тридцать футов в длину и полтора дюйма в диаметре, я смогу провести сюда тепло от тепловой централи под полом. Это составит достаточную поверхность нагрева, чтобы эти камни стали теплее.

Прикинем: тридцать футов полуторадюймовой трубки имеют площадь поверхности 22/7 умножить на 3/2 умножить на тридцать (22/7*4*6), это будет 990 деленное на 7, это будет...» Тут она спохватилась. «Думаю черт знает о чем, только не о подъеме!» Она еще раз открыла глаза, поставила ноги на камень и держала их там до тех пор, пока они не привыкли к холоду.

Достав из шкафа белую тунику, девушка натянула ее и завязала кожаный поясок вокруг талии. Потом посмотрела на часы.

— Ой! — тихо сказала она. Дверь неслышно захлопнулась за стремительной тоненькой фигуркой.

— Не суетись! Хочешь, чтобы тебя поймали? — тихо бормотала она, идя на цыпочках к следующей двери.

Она открыла ее и осторожно выглянула. «Ах, каким же умным выглядит Болванчик, когда спит», подумала она. На полу лежала веревка, тщательно повторяя очертания трещин. Один конец лежал в углу порога, другой тянулся под кровать жреца. Она была совсем незаметна на неровном полу. Именно на это и рассчитывала девушка, когда вчера вечером укладывала ее здесь до того, как жрецы вернулись с вечерней службы. Дальний конец был завязан особенным узлом, секрет которого знала только она, на вилке будильнике Болванчика. У него была неприятная привычка каждый вечер подводить свои дребезжащие часы, в этом она убедилась за три вечера, которые провела вниз головой, повиснув на массивной каменной решетке и наблюдая за его распорядком дня.