Валерий Пискунов - Преодолей пустоту

МТБ пробежал мысленным взором инструкцию самообороны и нашел следующее место:

"Если канал активизации действий МТБ превращается в канал, через который колонизуемый получает доступ к высшим херным пвнтраэи, МТБ должен как можно быстрее блокировать дезорганизованный Канал и эамeить противоположным. Например;

а) ...........

б) ...........

с) злость замeняется равнодушием

"Равнодушие! - воскликнул МТБ. - Это же элементарно! Если я буду высасывать безо всяких эмоций, равнодушно, то я стану неуязвим. Пусть теперь возьмут меня голенькими проникальцами!"

Трудно было МТБ избавляться от злости, уж очень много систем в его организме оказалось с этим каналом связано. Приходилось отключать и многие мыслительные центры, слабели центры волевые и центр "душевного качества, равновесия". МТБ чувствовал себя буквально опустошенным, и поддерживало его только упорство. Но сонливость стала исчезать...

Земляне видели, как по равнине и предгорью катился дымный клуб инопланетянина.

Пятно пустыни разрасталось, точно язва. Сухие стволы гигантских буков, безлистые до самой последней веточки, мертво высились в пыльном зное. И когда налетал ветер, гиганты вздрагивали и падали-легко, почти бесшумно, словно ватные.

Ядовитым туманом поднимался МТБ по склону. Настиг сжавшийся комок какого-то зверька. Вонзил в пульсирующее тельце равнодушные проникальцы и... если бы МТБ умел кричать, завопил бы, наверное, от Боли. Никогда не испытывал он такого, ведь боль-это слабость и безумие. Своих сыновей Вoльфортес Колониалис избавил от этого недостатка. И все-таки МТБ испытывал именно боль - он сжимался и разжимался, пульсировал, корчился, пока не потерял сознание от невероятной, чужой, но непреходящей боли.

Над распластанным дымным телом МТБ кружились бабочки, проносились стрекозы, одуванчики роняли пушинки семян...

Вот МТБ вздрогнул, сосредоточился, глядя на торопливые ручейки солнца, бегущие вверх и вниз по листьям. Шевельнулся, осматривая старый призрачный ствол бука: пятна вспучившейся, треснувшей коры, сухой сок старости, еле уловимое пятнистое дыхание мощи. Огромные корни мышцами выпирали под корой высоко по стволу - так уверенно брал высоту бук. МТБ уже вытянул проникальцы, но тут же страх боли парализовал его.

Свет померк, подул резкий морозный ветер, когда МТБ воспользовался солнечной энергией, чтобы экстренно связаться со своей галактикой:

СОС! СОС! СОС-кучился! СОС-тояние критическое, не могу пошевелиться боюсь их боли, регенерируемой в мою. В инструкции по самообороне соответствующего пункта нет. Организовать нужный вид энергии не представляется возможным. Жду. Надеюсь.

МТВ.

Ночью, звездной и прохладной, МТБ получил ответ:

Полагаем, что ваше скученное состояние объясняется патологическим ощущением боли. Чтобы избавить вас от порока, боль берем на себя. Продолжайте колонизацию,

ЦТМ.

Прошло какое-то время, и МТБ увидел предутренний фиолетовый свет, услышал задумчивые трели ранней птицы, гудение машин по автостраде и звонкое пение из ало освещенного окна дачки...

МТВ всхлипнул от облегчения - точно с него сняли не только проклятие боли, но и какую-то нефизическую тяжесть.

Теперь он решил действовать осмотрительнее. Он явно недооценил стрекочующих, дробных аборигенов планеты. Что ж, временем раньше, временем позже... Он затаится, он подсмотрит, как действуют их системы, он изучит их и уж тогда...

МТВ подобрался ближе и уставился в яркое окно дачки - там мелькала тень танцующей девочки.

"О теплокровные червячки! О коварное семя вселенной! Дайте срок-и я доберусь до вашего главного центра, я вопьюсь в него всеми своими проникальцами, я выпью из него всю энергию, и по вашим нервным каналам потечет сила моих приказов!"

Он сжался до размеров косыночки и распластался на кусте шиповника под веселым окном.

Утром, подобранный с куста и повязанный девчушкой на шею, МТВ оказался за изгородью дачки. Пока девчушка пересекала еще пустынную дорогу и огибала чью-то еще дачку, МТВ успел проанализировать ее организм, перебрал всю сосудистую систему и теперь тысячью невидимых электродов осел в ее мозгу.

Ничего особенного он не обнаружил - никаких тонких выкладок, хитроумных планов. Он не нашел там даже знания о себе, а ведь у всех этих червячков, не должно было быть важнее дела, чем он сам.

Чем же были заняты мысли девчушки? Ни много ни мало - она наслаждалась ощущением своего легкого тела, стремительно бегущего по прихотливо извивающейся в росно-утренней траве мягкой тропинки. Ни много ни мало - она ощущала не только свое легкое тело, но и эту тропинку, и яркое раннее утро, и птицу, шарахнувшуюся в сторону, и даже перешуганное птичье сердце, ее крылья, еще задыхающиеся в податливом воздухе утра!... Как чисто и свежо жила девчушка... или этим жил сам пришелец?

МТВ спохватился - так ярко и проникновенно переживал он, чувствовал не свои, а дeвчушкины впечатления. Так покорно, безропотно поддался он восторгу чужого тела!

Да полно, есть ли еще он, МТВ?

И он вонзил в тело девчушки проникальпы, и она споткнулась, упала, вскрикнула и онемела на мгновение. И сам МТВ точно перевернулся от испуга, втянул проникальпы, сжался, притих...

"Не забываться, -сказал он себе. - Все в свoе время".

Он остался на берегу вместе с платьем, однако все еще ощущал то же, что ощущала девчушка - теплую свежесть воды, тихни бег реки, особенную свободу плывущего тела.

На берег вышел длинный, сутулый юнец.

Он расставил колченогий этюдник и, глядя на реку, на девчушку, стал поливать шершавый лист бумаги жидкими мазками акварельной краски.

И опять МТВ девчушкиным чувством ощущал некоторую робость, волнение, озорство и интерес

Но довольно девчоночьих эмоций!

Словно под порывом ветра, МТБ перекатился по берегу. Подхваченный руками юнца, он оказался теперь на его шее.

Ого, а юнец-то, оказывается, не просто смотрел на реку, на плывутцую девчушку! Он весь дрожал, и хотел подавить эту дрожь, и готов был рыдать, чего-то просить, умолять или кинуться прочь, ослепнуть, сорваться в пропасть, умереть. Или это умирал сам МТВ? Пришелец не знал, что и двух червячков для него окажется так много! Не очень ловко, укалываясь о гальку, ежась ступнями, выходил он на берег, выпрямлялся упруго, ощущая, какая стройная, тоненькая, гибкая у него спина, откидывал длинные волосы, поднимал лицо к небу, к еще не горячим лучам солнца, и тут же видел всю себя как бы со стороны, взглядом юнца, наверное, и одновременно с этим он бешено работал кистью и красками, но дрожь в нем была не от работы...

Своими визуарами видел МТВ неумелые, почти бессмысленные потеки краски, и в то же время глазами юнца, его восприятием видел МТВ на листе и то, чего там не было и, казалось, не могло быть: зеленый бег реки, пронзительные взблески солнца, небесный парок над волнами и девчушку, ее далекое, улетучивающееся, прекрасное тело - от волос до гибких, стремительных, легких ног! От яркого, непослушного, запахом воды дышащего рта до беспомощно-остреньких, упрямо выпячивающихся маленьких грудей!