Питер Миллер - Пески веков

Уэйд продолжал идти и вскоре почувствовал запах, совсем не похожий на благовония. Он знал, что это такое, и тем не менее вздрогнул, увидев длинные ряды кольев. Их было четыре — четыре длинных ряда кольев, врытых в землю около храма, и много тысяч человеческих черепов было нанизано на эти колья подобно позвонкам.

Не удивительно, что индейцы широко расступались при виде жреца.

Пройдя через гигантскую открытую площадь, где к солнцу тянулись пирамиды, а в одном из углов красовался дворец правителя страны, Монтесумы Первого, Уэйд пошел по берегу канала и вышел к рынку Тлалтелолко. Это была площадь, мощенная обтесанным булыжником, с навесами по краям, где торговцы выставляли для обозрения свои товары. Овощи, циновки, инструменты из обсидиана, перья, драгоценные камни — у каждого товара было свое место. Терпеливые индейские женщины торговались и меняли, подчас используя бобы какао в качестве денежной единицы, и казалось, что время не властно над освещенной вечерним солнцем рыночной площадью, настолько она выглядела спокойной.

Но даже и здесь ощущалось главное, что определяло жизнь ацтеков. Позади рынка за двойной стеной виднелись храмы Тлалтелолко, и среди них возвышалась гигантская пирамида бога войны с двойным храмом на вершине, посвященным приземистому Хитцилопочтлю и Тецкатлипоку с глазами из обсидиана.

Пирамиды отбрасывали длинные черные тени. Уэйд испытывал странное чувство перемещенности во времени. Город вокруг него был удивительно реальным — он его видел, слышал, чувствовал. Окружающие его люди — дети, женщины, воины, рабы, чиновники — смеялись, разговаривали, испытывали страх.

Но тем не менее Уэйду казалось, что он идет сквозь века истории, а все вокруг погребено в пыли столетий. Он шел по дороге, по которой в город Теночтитлан — столицу ацтеков — войдет Кортес. А еще через несколько столетий озеро Тескоко высохнет, и островной Теночтитлан превратится в Мехико-Сити, главный город Мексики, и другой индеец, по имени Запата, снова поведет народ против испанцев…

Уэйд ощутил печаль и тяжесть веков.

Но он отбросил прочь грустные думы. Если он не будет действовать и действовать решительно, история, которую он знал, не воплотится в реальность, а из корней ацтекского мира вырастет новая история.

С невозмутимым лицом Уэйд прошел мимо ряда ухмыляющихся черепов и попал в полумрак огромного храма.

Внутри храм оказался удивительно тесным, хотя снаружи выглядел внушительным. Львиную долю пространства занимали массивные стены; поскольку ацтеки не имели представления о настоящей арке, требовалось чтото взамен, чтобы поддерживать богато украшенную крышу храма. Откуда-то сверху между колоннами пробивался слабый свет, но общее впечатление было угнетающим.

Не обращая внимания на группу детей, которых посвящали в тайны жреческого сословия, Уэйд вошел в тесную комнатку в правой стороне храма.

В комнатке стоял жрец: невысокий толстый человек с пронзительными черными глазами.

Уэйд сухо приветствовал его, стараясь изо всех сил создать впечатление, что он имеет полное право находиться здесь.

— Да? — сказал жрец по-нахуатльски.

Уэйд решил сгустить краски — лишний драматизм не повредит.

— Я — слуга великого Тецкатлипока в Тескоко, — ответил он на том же языке. — Я пришел к тебе как к брату, ибо всем известна твоя мудрость.

Жрец хмыкнул, не поддавшись на лесть.

— Что тебе нужно в нашем храме, тескоканец?

— Я привез тебе послание, — торжественно продолжал Уэйд. — Я видел предзнаменования, и со мной происходили чудеса.

Жрец сложил руки на груди. Черные глаза смотрели на Уэйда с явным недоверием.

— Ну что ж, говори.

Уэйд подбавил еще.

— Сегодня, в Год Четырех Землетрясений, — заговорил он нараспев, — я видел странные сны и наблюдал странные вещи в моем городе. Я видел сон о том, как среди нас появился незнакомец, который привел с собой ужасных четвероногих чудовищ, каких я никогда раньше не встречал. А сегодня я увидел в городе человека и с ним пятьдесят исчадий дьявола. — Он внимательно следил за реакцией жреца, однако по его непроницаемому лицу нельзя было сказать, знает ли жрец, о чем идет речь, или нет. Неужели он до сих пор не слышал о появлении Хьюза? — Говорю тебе, о мой брат, служитель великого Тецкатлипока, что эти демоны были посланы к нам ужасным Миктлантекутлем, Повелителем Мертвых. Этот незнакомец утверждает, что он наш друг, однако он прибыл сюда, чтобы вести нас в страну мертвых!

— Какое нам дело? — спросил жрец бесстрастным голосом. — Ты говоришь о Тескоко: мы же находимся в Тлалтелолко.

Уэйд холодно улыбнулся и решил сыграть на древнем антагонизме между племенами. Преимущества человека, знакомого с будущим, огромны, подумал он, ибо он знал то, о чем жрец и не подозревал, — что через несколько лет Теночтитлан завоюет и поглотит Тлалтелолко.

— Этот человек, о котором я говорю, — сказал он, — в своих мечтах говорит с Монтесумой, повелителем Теночтитлана. И не только в мечтах — он учит воинов Монтесумы обращаться с этими дьявольскими животными и уже считает храм Тецкатлипока в Тлалтелолко своим!

Жрец вздрогнул, и Уэйд понял, что его стрела попала в цель. Соперничество между Тлалтелолко и Теночтитланом разгоралось все больше, и возбудить взаимную подозрительность было все легче.

— Чего ты хочешь? — спросил жрец напрямик.

Уэйд уклонился от прямого ответа и напустил туману, ударившись в пророчество:

— Говорю тебе, о брат мой: этот человек и его дьявольские создания должны быть уничтожены. Если их не отправят обратно к Повелителю Мертвых, птицы со стальными клювами пролетят над страной. И когда через десять лет наступит время для Церемонии Нового Огня, люди будут поститься, однако пшеница не взойдет. Вы принесете в жертву своих детей, однако дождь не прольется с неба. И когда разожгут Новый Огонь на Холме Звезды, огонь погаснет и вечная темнота воцарится над страной!

Казалось, слова Уэйда произвели впечатление на жреца; впрочем, это было неясно. Уэйд не сказал ему, что между 1451 и 1456 годами последуют страшные неурожаи, вызванные заморозками и ураганами, но Уэйд знал, что, когда это произойдет, его предсказание вспомнят.

— Мне нужны доказательства, — сказал жрец. Очевидно, его можно было обвинить в чем угодно, только не в мистицизме.

Уэйд понизил голос:

— В течение одного дня эти демоны убьют своих жертв в Тескоко. Если их не остановить, они придут и сюда. — Он взглянул на жреца и привел еще одно практическое соображение: — Они угрожают нашим позициям.

Черные глаза жреца были непроницаемыми. Уэйд начинал испытывать беспокойство — его собеседник оказался удивительно недоверчивым.